Человек как предмет философской рефлексии

Оглавление:

Человек — самое уникальное и в то же время универсальное существо, предопределяющее «вечность» его проблемы в динамике культуры и философии и трудность ее однозначного определения. Проблема последнего заключается, с одной стороны, в неизбежной пристрастности взгляда на себя. В этом отношении философия человека — это всегда вариант философского самопознания (М. Бубер). С другой стороны, его полное определение возможно только через описание мира человека, но в этом случае получается, что «человек в определенном смысле есть все» (М. Шелер).

Как пересечение различных проекций бытия, человека можно определить в широком смысле как конкретное единство микромира, микротеоза и микрообщества. Как микрокосм («маленький мир»), человек вбирает в себя основные законы организации жизни и природы. Как микротеос («маленький бог»), он соотносится с абсолютными значениями, которые отражают идеал совершенной личности. Как микро-сообщество, он является носителем различных социальных ролей и отношений. Философия Антропология Человек когнитивный

В узком смысле человека можно понимать как биосоциальное или биопсихосоциальное целое, генетически и функционально определенное эволюцией природы и общества. Эта модель позволяет объяснить человека не только в философском, но и в научном плане, однако специфика философской формулировки проблемы здесь несколько выровнена.

Так называемая триединая (триединая) модель человека, предполагающая его рассмотрение в единстве таких составляющих, как тело, душа и дух, считается наиболее классической в философии. Идея тела в философии относится к естественным основам существования человека. В то же время, это продукт социальной и культурной эволюции, который устанавливает определенные границы и канон «естественности». С феноменом души (особой жизненной энергии, которая, будучи бессмертной, очерчивает условия человеческого существования) философия традиционно связывает проблемы жизни и смерти, свободы и творчества. Понятие духа направлено на описание не столько отдельного человека, сколько общего и даже универсального в человеке. Элементы, составляющие основу такой универсальности личности, в философии обычно называются разумом и социальностью.

Другая категорическая серия используется для реконструкции феномена человека: Индивидуальность, Индивидуальность, Личность. Индивидуум — это человек, как отдельный представитель человеческой расы в целом. Индивидуальность — это совокупность уникальных характеристик человека, отличающих его от других.

Личность — это человек в аспекте его социально-значимых и индивидуально-психологических характеристик.

В философии различают следующие стратегии интерпретации человечества:

Натуралистическую,
Экзистенциальноперсоналистическую,
Ационалистическую ,
Социологическую.

Согласно натуралистической концепции, человек является элементом природы, подчиняется тем же законам, что и последние, и не имеет ничего невозможного в других физических лицах. Человек здесь рассматривается по аналогии с животным и сам является не более чем животным (его оценка варьируется между «короной природы» (Я. Ламетрис, Д. Дидро, Г. Спенсер, Э. Уилсон и др.) и «неудавшимся», биологически поврежденным животным (П. Ницше, 3. Фрейд, А. Гелен и др.).

Экзистенциально-персоналистическая парадигма понимает человека как особое начало в мире, не сводимое к каким-либо внешним законам (природным или социальным), а лишь объясняемое на основе его индивидуального опыта и проекта. Его существование в мире — это всегда уникальный опыт свободы, через который человек выбирает сам себя. В развитии этой традиции можно выделить: а) религиозный персонализм, подчеркивающий важность внутреннего духовного опыта, ядром которого является свобода воли (Августин, русская религиозная философия, современный персонализм); б) собственно экзистенциализм (Ж. П. Сартр, А. Камю, М. Хайдеггер и др.), который укореняет человека не в Боге, а в его собственном существовании.

Для рационалиста (классический рационализм от Платона до Гегеля) существенной характеристикой человека является его разум, его сознание, которое позволяет ему понимать глубокие связи и законы внешней реальности и планировать свои действия в соответствии с полученными знаниями. Для рационалистической философии разум является основой не только существования человека, но и природного и космического существования.

В социологической модели (марксизм, структурализм, символический интерактивизм) человек является не столько продуктом биологической эволюции, сколько продуктом социальной эволюции. Кредо этой модели было наиболее лаконично выражено К. Марксом, когда он сказал, что «сущность человека — это совокупность всех общественных отношений». Только через социализацию человек преодолевает естественное в себе, и только в обществе он может по-настоящему реализовать себя.

Философская антропология

Философская антропология — это философская дисциплина, изучающая человека, его особенность по сравнению с другими живыми существами, его место во всеобщем (мировом), особенность его существования и мировоззрения. В отличие от культурной антропологии, которая занимается изучением образа жизни и сознания людей в конкретных культурах, философская антропология фокусирует свое внимание на основных чертах человека как вида. В то же время, оно может и должно включать в себя изучение человека как личности, как субъекта уникальных переживаний (экзистенциальных проблем).

Следует помнить, что философская антропология возникла как самостоятельная секция примерно в XVIII веке, но освещение человеческой особенности является ведущей задачей всех философов. За гносеологическими (теоретико-познавательными), онтологическими, социально-философскими поисками всегда следуют основные вопросы, которые очень хорошо сформулированы Иммануилом Кантом в его системе философской антропологии: Что я могу знать? Что мне делать? На что я надеюсь? Эти три вопроса, утверждает Кант, сводятся к минимуму и заключаются в последнем, четвертом вопросе: что такое человек?

Философская антропология стремится понять и задать такие вопросы:

Каково положение человека в мире, каково его место в иерархии вещей и существ? Является ли человек случайным перерождением бездушной природы или он участник высших сил? Является ли он всего лишь маленьким фрагментом Вселенной, или это микрокосмос (маленький космос), зеркало мира в целом?

Есть ли то, что мы называем свободой, и до какой степени человек свободен? Какие предметы первой необходимости управляют им, и может ли он их преодолеть?

Является ли человек рациональным существом или управляется инстинктами и страстями?

Каковы способности разума, и как велико влияние бессознательного на наши мысли и поведение:

Что такое смерть, как нам с ней справиться?
В чем смысл жизни? Есть ли у каждого из нас своя судьба и как мы можем «стать самими собой»?
Какое место в жизни человека занимают любовь, справедливость, мужество и другие важнейшие духовные ценности?

Окончательного и исчерпывающего ответа на любой из этих вопросов нет. Люди каждой новой эпохи дают свои ответы и осознают свою собственную позицию в мире. В этом смысле стоит ответить на ключевой вопрос для антропологических исследований: Какое место в мире занимает человек?

Первый ответ был характерен для древнего периода — это был космоцентричный ответ. Это означало, что космос — миропорядок — это живое, твердое целое, в то время как человек — это микрокосмос, небольшая модель единой, оживленной вселенной.

Второй ответ был теоцентрическим. Это типично для средневековья. У истоков истории стоит единственный Бог-Создатель, который создал мир из ничего. Человек сотворен по образу Божьему и, как и Его Творец, наделен свободой воли. Однако человек грешен, потому что он противился воле Творца. Бог — кормилец и судья во всех человеческих делах.

Третий ответ — антропоцентрический. Она преобладала в философии с начала Новой эры до настоящего времени. Антропоцентризм предполагает, что мы ничего не знаем о мире, кроме самих себя, и что мы рассматриваем весь мир только через призму человеческих потребностей и интересов. Антропоцентризм возвышает человека, но он чреват субъективизмом, практической и когнитивной самоизоляцией.

Сущность человека

Вопрос о сущности человека также является одним из центральных вопросов философской антропологии — это вопрос его эмпирического (природного) отличия от всех других живых существ, а вопрос о его сущности — это вопрос тех глубинных качеств, которые определяют его особенность и проявляются внешне в характеристиках, свойственных «природе».

Человеческая природа глубоко противоречива, поэтому человек всегда остается для себя загадкой. С одной стороны, человек — это физическое, телесное существо, подчиняющееся всем законам биологии и физиологии. Его захватывают драйвы, у него сильные бессознательные импульсы, у него есть инстинкты и страсти, он легко впадает в страх и гнев. Человек, как «вещь среди вещей», определяется его прошлым (биология).

С другой стороны, человеческая природа раскрывает перед нами сознание, разум, способность ясно понимать и понимать обстоятельства. Человек может быть осведомлен об объективных особенностях реальности, даже если они напрямую не отвечают его биологическим потребностям. Человек демонстрирует способность быть нравственным, возвышаться над своими природными инстинктами и принимать свободные решения. Тогда получается, что он вовсе не полностью подчиняется прошлому, не как «вещь». Сознание, разум и свобода присущи природе человека. Человек накладывает биографию на биологию.

Именно эта двойственность всегда побуждала философов искать природу человека и отличать его как конкретное существо от биофизических проявлений его природы. Есть три возможных решения этой проблемы.

Сущность человека духовна. Эта версия характерна для всех религиозных и эзотерических (тайных) учений. Согласно ей, истинная идентичность человека не имеет никакого отношения к эмпирическому миру. Таким образом, в соответствии с христианством, Бог наделяет человека единством духа и души, способного подняться над инстинктами и физическими потребностями, а также над всеми искушениями материальной жизни. Человек духовен и поэтому способен управлять плотью. Согласно эзотерическому учению, истинное «я» человека, духовная монада (единство), просто меняется от жизни к жизни, при этом разные тела служат лишь средством самосовершенствования.

Сущность человека — это разум. Эта версия сформировалась в Новую эру (рационализм). Она предполагает, что ум — это особая, самостоятельная сущность (дух), и что человек отличается от животных именно своим умом: способностью логически мыслить, познавать себя и мир. Разум позволил человеку выделиться из животного царства, используя силы самой природы, а также является ключом к будущему счастью и прогрессу в обществе.

Природа человека активна и социально-культурна

Работы Карла Маркса сыграли решающую роль в утверждении этой идеи. Человек здесь предстаёт как существо, которое не пассивно приспосабливается к природе, но активно приспосабливает природу к своим собственным потребностям. Он переделывает ее в процессе работы, постоянно ставя перед собой новые цели и создавая «вторую, гуманизированную природу» — мир культуры. Реформируя окружающую среду, человек проявляет себя разумным и свободным в работе, ибо творит «по всяким меркам, даже по законам красоты». Как работающее существо, человек также является социальным существом. Он не может работать вне связи. Завоевание природы и ее трансформация в культуру предполагает постоянное взаимодействие между людьми, формирование социальных групп. Поэтому сущность человека — это «совокупность всех общественных отношений». Не биологические характеристики человека определяют его сущность, а его социальная и групповая принадлежность.

Возникновение гуманитарных наук

Эта комфортная ситуация мирного сосуществования была нарушена с появлением во второй половине прошлого века гуманитарных наук (психологии, истории, социологии и многих других, не говоря уже об огромном влиянии, оказываемом биологической теорией эволюции). Здесь уместно вспомнить поразительное высказывание Г. Тана в 1870 году: «Наука наконец-то достигла человека». Вооружившись точными и всепроникающими приборами, которые доказали свою измерительную силу на протяжении трех столетий, она направила свой опыт именно на человеческую душу. Человеческая мысль стала своим объектом в развитии своей структуры и содержания, своих корней, бесконечно погребенных в истории, и своих расцветающих вершин, возвышающихся над полнотой бытия.

Конечно, нельзя не заметить, что стиль мышления «точной естественной науки» и раньше был предметом увлечения философов: Геометрические методы вдохновили философию Декарта и Спинозы, влияние эмпирических методов добросовестного наблюдения отчетливо прослеживается в изучении Локка разума, который Кант метко назвал «физиологией разума», а сам Кант нашел в ньютоновской механике модель, которая послужила ему источником идей для его доктрины человеческого познания; В Хьюме мы находим четкое представление о применимости ньютоновских методов в области «науки о морали» (и о том, сколько других мыслителей в своих дисциплинах утверждают, что они ньютоны! ). Но все это были попытки найти применение когнитивным процедурам, заимствованным из точных наук, в самой философии, в то время как смысл цитируемого высказывания Таннина заключался в призыве вытеснить философию из сферы человеческого бытия, до которой наука, наконец, «дошла». Трудно отрицать, что такое мнение имело под собой некую основу, и что после впечатляющего развития человеческой науки это мнение оказало необычайное влияние на духовность нашего времени.

Может ли это мнение быть оспорено? Конечно, может, и, по крайней мере, двумя способами. Во-первых, критика может быть основана на результатах различных исследований, которые проводились в рамках философии науки в последние десятилетия. Они достаточно убедительно показали, что научные теории (рассматриваемые не только как определенные общие гипотезы, но и как определенные реализации требований, налагаемых методологическими критериями) обретают свою форму в определенных общих концептуальных рамках, обычно рассматриваемых как «метафизические»; хотя значение этого термина, вероятно, не совсем верно, тем не менее имеются достаточные основания для того, чтобы приблизить его к тому, что мы называем философией. Это позволяет нам рассмотреть герменевтическую составляющую науки, которая, к сожалению, часто игнорировалась, но в настоящее время признается все более важной. Герменевтическая составляющая не только обеспечивает предварительную ориентацию в процессе построения теории, но и постоянно присутствует в ее развитии, взаимодействуя с ней по принципу обратной связи, участвуя в определении релевантности фактического и экспериментального материала, играя существенную роль в процессе отбора теории. Если это верно в отношении физики, химии, биологии и космологии, то это еще более верно в отношении гуманитарных наук; в основе каждой психологической, социологической, экономической, исторической, лингвистической или кибернетической теории лежит определенная философская концепция человека (и, наоборот, развитие этих научных областей способствует, через принцип обратной связи, определенному пересмотру общих философских концепций человека).

Второй способ критики концепции вытеснения философии состоит в том, чтобы указать на такие аспекты или аспекты человеческого существования, как конкретно человеческие проблемы, которые вряд ли могут быть поняты и решены только с помощью гуманитарных наук. Однако, пройдя этот путь, не следует интерпретировать эту критику как признание «остаточной» сферы, недоступной для науки. Это ошибка, допущенная, по крайней мере, неявно, теми, кто считает, что философия должна «отступить» от натиска передовых наук, оставив для такого натиска только самые неприступные сферы. Это вполне согласуется с позитивистскими нападками на философию, где последняя отождествляется с примитивным, расплывчатым, неясным подходом к изучению вещей, который неизбежно должен уступать место научному объяснению явлений. В отличие от подобных высказываний, мы считаем, что философии есть что сказать даже в тех областях, где наука достигла своих самых впечатляющих успехов, ибо именно эти успехи не только не приводят к утрате значимости, к устранению философских проблем, но, напротив, еще больше подчёркивают эту значимость и часто способствуют поднятию новых проблем философского ранга. Возьмем, к примеру, современную физику: ни относительность, ни квантовая теория не давали конечных решений, ни «устраняли» такие классические проблемы естественной философии, как проблемы времени, пространства, причинности, детерминизма; напротив, развитие этих теорий придало этим проблемам еще более острейший характер. Аналогичным образом, современные достижения в области биомедицины породили ряд новых этических проблем, которые выходят за рамки этой науки и представляют собой серьезный вызов этике и философии человека.

Человек и его «личная» сфера

Философы всегда пытались определить индивидуальность человека и чаще всего видели ее в разуме: «рациональное существо» или «рациональное животное» — самые классические определения человека. Иногда подчеркивались и другие аспекты, такие как «быть политическим животным» или «быть творцом истории», «иметь язык» или «уметь религиозно относиться к миру». Но это не помешало науке распространить свое влияние на эти области: психологию, социологию, политологию, лингвистику, религиоведение — примеров предостаточно. Конечно, все эти аспекты еще ждут своего философского исследования, без которого их вряд ли можно будет полностью понять: здесь, однако, мы предпочтем более четкий и поэтому более «оперативный» способ уточнения специфики человека, заключающийся в том, что эта специфика не сводится к указанию характеристик, отличающих человека от всех других живых существ, а требует для своего понимания методологического подхода, отличающегося от научных методов.

Такую специфику можно суммировать с утверждением, что каждое человеческое действие связано с наличием чего-то «такого, каким оно должно быть». Чтобы избежать недоразумений, следует сразу же отметить, что далеко не все, что делает человек, является правильным «человеческим поступком». Например, когда мы едим, дышим или невольно отрываем руку от пламени, наши действия ничем не отличаются от действий животных. Но в реальных «человеческих поступках», какими бы простыми они ни были (не говоря уже о таких высоких уровнях, как нравственные поступки), обязательно есть именно то «как должно быть», что пронизывает всю сложную иерархию человеческой деятельности сверху вниз. Ремесленник, который делает табурет, например, заранее знает, каким он «должен быть», и когда его работа закончена, он судит, что результат более или менее хорош (обычно признавая, что этот результат «несовершенен» по сравнению с тем, каким он «должен» быть, с тем, что он имел в виду и то, что мы могли бы назвать «идеальной моделью»). То же самое можно сказать и о домохозяйке, которая выпекает торт, и вообще о любой человеческой деятельности, целью которой является производство чего-то конкретного. Давайте назовем такие процессы деятельности.

Другие действия человека не направлены на создание объекта как такового, и в таких случаях имеют «как должно быть», «совершенство», «совершенную форму» — все это имеет отношение к тому, как выполняется действие: Говорить, писать, танцевать, рисовать, спорить — вот примеры таких действий, которые мы бы назвали перформансами (к таким действиям обычно применяются свойства «хороший» или «плохой»).

Наконец, многие человеческие поступки считаются «хорошими» или «плохими» не потому, что они приводят к «хорошим» или «плохим» объектам, или потому, что они являются «плохими» или «хорошими» выступлениями, а потому, что они соответствуют определенным идеальным шаблонам, которые, как полагают, непосредственно соответствуют таким действиям. Это типично для моральных поступков, которые мы будем называть действиями в строгом смысле этого слова.

Конечно, такие разграничения делаются только с целью анализа, и никогда не следует забывать, что большинство человеческих действий сочетают в себе упомянутые выше характеристики, которые, однако, играют в таких действиях неодинаковую роль.

Теперь, похоже, у нас есть основания называть ценность своего рода совершенством, идеальной моделью, «такой, какой она должна быть», тем, чем руководствуются в каждом человеческом поступке; такое обозначение оправдано, по крайней мере, двумя обстоятельствами: 1) оценивая действия человека, мы обычно обращаемся к понятиям «хороший» и «плохой», которые сами по себе являются наиболее общими и типичными предикатами ценности; 2) мы также склонны утверждать, что результат действия имеет большую или малую ценность или не имеет ценности вообще, в зависимости от того, насколько этот результат далек от «совершенства», о котором идет речь. Короче говоря, человеческая деятельность подвержена ценностным суждениям, поскольку она ориентирована на ценности. Конечно, здесь мы используем термин «ценность» в самом общем смысле, но ни в коем случае не в «аристократическом», когда речь идет о так называемых «великих ценностях», полагаясь на тот простой факт, что термины «хорошие» и «плохие» используются гораздо шире, чем их конкретные нравственные представления.

Целенаправленное и ценностно-ориентированное поведение

Возможно, здесь объясняется, почему ценности имеют значение даже в человеческих поступках на самых простых уровнях — в операциях и казнях. Действительно, нетрудно заметить, что многие животные строят удивительно совершенные объекты, такие как ульи или гнезда некоторых птиц, или способны на удивительные подвиги — подумайте о трелинге соловья или об охотничьей стратегии некоторых хищников. Однако, поведение животного может быть описано как целенаправленное, только если рассматривать его с антропоморфной точки зрения; оно не имеет тенденции к «совершенству». Он просто следует естественному механизму, вероятно, оборудованному «петлей обратной связи», которая регулирует его взаимодействие с окружающей средой так же, как и наши гомеостатические компьютеры. Другими словами: То, что выглядит как стремление к определенному «совершенству» у животных — это действительно то, как они существуют — у животных нет «того, каким оно должно быть», к которому они сознательно стремятся или пытаются рационализировать.

Напротив, человек начинает со своей цели, воображает ее заранее, и его действия оцениваются в зависимости от того, насколько они ведут к этой цели, в зависимости от степени совершенства, определяемой этими оценками. Именно поэтому человек способен использовать интенциональные, идеальные объекты таким образом, что некоторые из них могут стать целями и ориентирами для своих действий, в то время как животные (насколько мы знаем) способны распознавать только конкретно существующие материальные объекты. Поэтому все реальные действия человека являются интенсионными в том смысле, что они достигают определенного, более высокого уровня интенсионности, что позволяет человеку определить пока еще не существующее состояние вещей и принимать решения, которые, в их реализации, воплощают в себе возможность в реальности, руководствуясь в достижении этой цели определенными критериями совершенства. Таким образом, мы можем провести различие между простой целесообразностью и действительно ценностно-ориентированным поведением.

Законы, правила и нормы

Из вышеизложенных различий вытекает следствие, которое можно отнести к важнейшим средствам понимания и объяснения человеческой деятельности (а значит, и понимания человека). Чтобы понять поведение чисто физических объектов, мы сначала представляем их как нечто, характеризующееся определенными свойствами, такими как масса, заряд, энергия и т.д., и пытаемся вывести это поведение из определенных физических законов, формулировка которых содержит предикаты, выражающие эти свойства (в некоторых случаях эти предикаты могут быть представлены как параметры, измеряемые величины). Подобным образом, чтобы понять и объяснить некоторые явления жизни, мы пытаемся представить то, что характеризуется определенными предикатами (обмен веществ, размножение и т.д.), а затем вывести поведение живых объектов из биологических законов, в формулировке которых содержатся эти же предикаты. Для понимания и объяснения более сложного поведения живых существ, в том числе их целеустремленного поведения, мы также прибегаем к специфическим понятиям и соответствующим законам природы (здесь мы сознательно используем этот термин в самом общем смысле, чтобы охватить все виды таких законов не редукционистским образом).

Согласно такой пояснительной схеме, цель как таковая не преследуется, а просто достигается, как своего рода результат, определяемый естественным правом. В отличие от такой закономерности, ценностно-ориентированное действие осуществляется не на основе закона, а на основе предопределенной цели; разумеется, такое действие не освобождается от подчинения определенным правилам, но сами эти правила, как легко заметить, весьма отличаются от законов природы.

Зададим вопрос: как определенное «совершенство», приближение к идеальной модели, к тому, что «должно быть», то есть к тому, что существует только в разуме, может быть воплощено в реальность в ходе конкретной человеческой деятельности? Иногда можно получить какие-то «конкретные модели», которые признаются отличными приближениями к искомому совершенству и которые пытаются подражать. Однако чаще всего формулируются определенные правила, при соблюдении которых может быть получен хороший результат (это не исключает одновременного производства вышеупомянутых экземпляров). Однако, в отличие от объяснений, основанных на естественных законах, такие правила вводятся таким образом, что их применение приводит к достижению известной цели; таким образом, рассуждения звучат примерно так: «Если вы хотите достичь цели, вы должны действовать таким и таким образом (т.е. вы должны следовать определенным правилам)». Такой «практический вывод» является противоположностью заключению, основанному на естественном праве, которое гласит: «Поскольку исходные условия — это так и так, то конечный результат действия — цель — должен быть такой-то » .

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: