Философия просвещения - Интеллектуальная и культурная жизнь Европы

Оглавление:

XVIII век был отмечен необычайной популярностью и широким распространением идей, провозглашавших всемогущество человеческого разума и неизменность общественного прогресса, утверждавших гуманистические принципы жизни. Эта эпоха в истории европейской культуры была названа веком Просвещения. В историко-философском плане она отличается прежде всего присущей ей идеологической и культурной целостностью. Хотя философские позиции признанных деятелей эпохи Просвещения существенно отличаются друг от друга, эти различия затмеваются явным доминированием ведущих тем и решений, которые дают все основания для слияния смысла и сути их творчества. Эпоха Просвещения не только содержала оригинальные, доселе не высказанные философские идеи. Их творческая сила нашла свое отражение в их утверждении, что привело к необратимым изменениям в системе ценностей и менталитете европейцев, которые подготовили почву для далеко идущих перемен в культурной и социальной жизни.

Интеллектуальная и культурная жизнь Европы

Главной темой Просвещения был разум. Философы рассматривали эту человеческую способность как основу для всех позитивных изменений в жизни человека. Обретение разума также означало наступление совершеннолетия человечества, время мужской ответственности, которое осмелилось взять свою судьбу в собственные руки. Разум открыл новые возможности человеческой и общественной жизни и обеспечил их не только своей позитивной силой и нашей решимостью использовать ее, но и своей не менее важной работой по очищению и критике.

Что же представлял собой разум эпохи Просвещения, и каковы были предшественники мысли эпохи, воплощенной в нем? Просвещение тяготело к пониманию разума и рациональности, которые не были даны человечеству со временем, но которые становились все сильнее в полноте пережитого опыта. Он разделял культ разума с Декартом, Спинозой и Лейбницем и был ближе к концепции Локка о его природе. В философии Просвещения разум приобрел исключительно динамический характер; он воплотил в себе принцип и способность к неумолимому движению самого знания. Его образ подчеркивал не аспект созерцания, не силу проникновения в глубины вещей и постижения конечных и окончательных истин мироздания, а именно бесконечное движение и неутолимое стремление к истине.

Это во многом новое духовное отношение прекрасно выразил самый яркий представитель немецкого Просвещения Готхольд Эфраим Лессинг (1729-1781): «Если бы Бог держал в правой руке все истины, а в левой — единственное и вечно живое стремление к истине (даже если бы я был рядом с ним всегда и во всем ложен) и сказал мне: «Выбирай», я бы смиренно бросился на колени перед его левой рукой и сказал: «Отец, дай мне это!». Право на чистую истину принадлежит только Тебе!». В этой ментальной установке ясно проявляется сила нового места мысли в стихии человеческой жизни. Теперь он содержится в практическом преобладании деятельности, данной в бесконечной перспективе прогресса. Интуиция «конца и завершения всех дел», которая была одним из центров смысла в европейской культуре предыдущих веков, кажется, исчезает в новообретенном земном мире. Это также отразилось в почти инстинктивном отвращении к духу закрытых философских систем. В статье под названием «Системы» в знаменитой французской «Энциклопедии или Толковом словаре наук, искусств и ремесел», принадлежащей перу одного из ее редакторов, Д’Аламбера, вынесен суровый приговор этой моде еще молодого века: «… Такие системы, далекие от разрешения хаоса, содержащегося в метафизике, способны лишь поражать воображение смелостью последствий, к которым они ведут, соблазнять разум ложной видимостью очевидности, поддерживать в нем самые чудовищные заблуждения, увековечивать споры и тем самым порождать воспаление и ожесточение среди участников этих споров». Нет слов, есть системы, которые поражают наш разум красотой и архитектурным великолепием искусства человеческого интеллекта, но это всегда конструкции на слабом фундаменте, и «хотя это творение возвышенного ума, творение, все части которого расположены в восхитительном порядке, никто не окажется настолько неразумным, чтобы захотеть поселиться в этом здании». Что же тогда можно противопоставить системам, претендующим на полноту? Их противоположностью являются «системы, основанные на фактах». Именно факт, а не абстрактный принцип, является истинной точкой опоры человеческой мысли. Примером истинных систем является ньютоновская физика, «которая опирается на эксперименты и понимает их посредством строгих и точных рассуждений, не прибегая к туманным объяснениям».

Культура эпохи Просвещения

Очевидный сдвиг в общей культуре мысли эпохи Просвещения от метафизического к научному разуму чрезвычайно важен для понимания логики развития европейской философии в XVIII веке. Локк проводит поразительное сравнение метафизика с человеком, у которого нет средств, который не знает, какие деньги находятся в обращении, но ведет счет крупным суммам и использует для этого монеты, которые он называет «луидоры», «ливры», «экю». Но все манипуляции такого рода не меняют их сути; их сумма остается суммой жетонов. Так и с метафизиком, что бы он ни утверждал, его выводы остаются просто словами. Сильное ощущение чисто вербальной природы метафизической работы возникает из признания и высокого доверия к использованию разума, практикуемого в области научной работы. В моду входит стиль философствования, характерный для Локка, проникнутый ясностью сформулированных утверждений, уважительным отношением к данным опыта и уклонением от сомнительного метафизического словоблудия. Следует отметить, что твердость, с которой Ньютон отказался прояснить природу тяготения, что не помешало ему создать впечатляющую систему мира (своего рода образцовый продукт образцового использования человеческой рациональности), произвела сильное впечатление на формирующийся стиль мысли Просвещения.

Антиметафизичность философии Просвещения

Свобода научного поиска несовместима с авторитаризмом позитивных религий откровения. Поэтому последние неизбежно запятнаны суеверием и невежеством, что приводит к нетерпимости и фанатизму. Некоторые философы эпохи Просвещения придерживались решительно атеистических и материалистических взглядов (особенно это касается представителей французского Просвещения), но для подавляющего большинства из них проблемы религиозной веры были важны. Наиболее характерным решением в этой области была позиция деизма, который признавал сотворение мира Богом и даже допускал его вмешательство в ход земных дел. В то же время вера во всемогущего Бога была удовлетворена попыткой найти рациональную и естественную религию. Права разума в делах веры утверждаются с необычайной силой. Его контроль также подчиняется Писанию, которое требует освобождения от всех несоответствий, чудес и чисто человеческих заблуждений. Поставить веру в рамки разума — таков был девиз английского деиста Д. Толанда. Он был убежден, что все полезное и необходимое в религии «должно быть легко усвоено и совместимо с нашими знаниями». Вольтер прямо ссылался на безусловное существование «механика, обладающего выдающейся инженерной силой», поскольку мировой порядок был пронизан рациональностью. По мнению Вольтера, религия деистов — самая древняя и распространенная. Для него существование Бога — это не вопрос веры, а результат разума, здравого смысла. Таким образом, почти все, кроме поклонения Высшему Существу и послушания Его вечным заповедям, является суеверием. Суеверия, возникшие во времена язычества с одобрения иудаизма, поразили и христианскую церковь в период ее становления. А много суеверия — это много фанатизма, который приносит только беды и неприятности. Поэтому боевой клич Вольтера: «Раздавите гадюку!».

Отношение Просвещения к рациональности мироустройства

Убежденность в очищающей силе знания придавали ему характерный и стойкий оптимизм, который выражался в высоком доверии ко всему естественному. Этот эпитет имеет особое значение. Это относится как к религии, так и к правам человека, природе и морали, а также к законам человеческого общества. Естественное — это не только природное, но и (прежде всего!) не сверхъестественное, а значит, рациональное.

Большое философское и культурное значение имел семантический конструкт — «человек вообще», возникший в эпоху Просвещения. Особая сила этого понятия проистекает из утверждаемой универсальности рациональности и рационализма. Очевидно, что реальный и конкретный человек захвачен силой случая и подвержен действию личных страстей, корпоративных корыстных интересов, заблуждений и суеверий, которые он разделяет с другими. Но свет разума и уход от тьмы невежества открывает внутри себя другое измерение, которое рождает новые чувства и новые взгляды. Их прекрасно выразил Пьер Бейль, один из основателей французского Просвещения, автор монументального «Исторического и критического словаря». Бейль осознавал свою задачу как историк, целью которого является установление точных исторических фактов и критика человеческих ошибок, и он понимал, что как историк он ставит себя в трудную, но абсолютно необходимую ситуацию. «Он должен посвятить себя, не обращая внимания на внешние проявления, только интересам истины, и ради любви к ней пожертвовать, если нужно, своими чувствами — благодарностью за услугу или обидой за причиненный ему вред, и даже любовью к стране. Он должен забыть, из какой страны он родом, что его воспитывали в таком-то убеждении, что нужно быть благодарным за то или иное, что те или иные люди — его родители или друзья. Историк как таковой одинок как перст; у него нет ни отца, ни матери, ни потомков. Когда историка спрашивают, откуда он родом, он должен ответить: «Я не француз, не англичанин, не немец, не испанец, я космополит. Я служу не императору, не королю Франции, а только Истине; она — моя единственная королева, которой я поклялся повиноваться». В этой страстной тираде хорошо передано чувство принадлежности к новой сущности в бытии человека — сущности «человека вообще». Конечно, это не исключительная судьба историка или ученого, подчиняющегося только истине. Сфера юридической универсальности или моральной справедливости по-своему предлагает пробуждение этого чувства, не выдвигая идею частного и особенного характера человеческой личности, но поднимая такую идею на уровень универсальности человеческого существа. Просвещение поставило глубокую проблему, наиболее интересной попыткой решения которой стала философия немецкого мыслителя Иммануила Канта. Трудно переоценить вклад философии эпохи Просвещения в процесс европейского развития. Эта эпоха, подытожившая первые шаги новой европейской цивилизации, содержит истоки и корни почти всех последующих идеологических инициатив и движений.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: