Нарративная психотерапия - Философская интерпретация нарратива

Оглавление:

1980-е годы ознаменовались началом «нарративного поворота» в социальных науках, основанного на тезисе, что функционирование различных форм знания может быть понято только с учетом их нарративной природы. Эта позиция дополняла утверждение «лингвистического поворота» о необходимости рассматривать изучение социальных, политических, психологических и культурных проблем как лингвистические. Сегодня понятие нарратива находится в центре внимания не только в посвященной ему дисциплине нарратологии, но и за ее пределами в социальных и естественных науках: «В медицине, юриспруденции, истории, историографии, антропологии и психотерапии нарративы являются продуктами научной деятельности; в философии, культурологии и теологии они стремятся быть поглощенными и перемолотыми в аналитических жерновах.»

Нарратология — это область исследования, в которой нарративы являются продуктами научной деятельности. Исследователи в области нарратологии (J.M. Adam, J. Genette, T. Paul, S. Rimon-Kennan, J. Prince и другие) связывают факт значительного увеличения «нарративных» исследований с осознанием важности нарративов в жизни человека — они сосредоточены не только в литературных текстах и повседневном языке, но и в научном дискурсе: практики композиции и репрезентации используются в «музыковедении» (E. Newcom), искусствоведение (W. Практики композиции и репрезентации обсуждаются в «музыковедении» (E. Ньютон), искусствоведение (В. Штайнер) и киноведение (К. Метц); способы, с помощью которых различные виды власти добиваются собственной легитимности через нарративы, изучаются в культурологии (Ф. Джеймисон); нарратологические объяснительные схемы используются в психологии для изучения памяти и понимания (Н. Стайн, К. Гленн); в философии и социологии науки изучение нарративных конвенций используется для объяснения риторической природы научных текстов (Р. Рорти, Э. Гросс).

Несмотря на, казалось бы, достаточный уровень разработанности проблемы нарратива, само понятие нарратива оказывается достаточно спорным, особенно в свете обоснования «нарративного поворота», сформулированного философией и социологией науки. Прежде всего, это нарративизация современной науки и ее отказ от мечты об исчерпывающем знании — принятие идеи нестабильности, исключение детерминизма и признание временности создают новое отношение к миру, которое предполагает сближение между деятельностью ученого и деятельностью писателя. Литературное произведение предлагает читателю описание исходной ситуации, открытой для многократного развития сюжета — аналогичные контуры рациональности возникают и в современной науке: «нарративное знание … выражается в нарративах различного рода, … не придает большого значения своей легитимации, подтверждает себя передачей своей прагматики и поэтому не прибегает к аргументации или доказательствам, … сочетает непонимание проблем научного дискурса с определенной терпимостью к нему, … рассматривает его лишь как вид в семействе нарративных культур».

Во-вторых, это смещение интересов науки от анализа объективных социальных явлений к изучению субъективности «в связи с осознанием человека как активного социального субъекта, под влиянием которого происходят важнейшие преобразования как в макрокосмосе, так и в микрокосмосе», что поставило под вопрос возможность строгого и беспристрастного «научного» знания, которое открывало бы истину единообразно для всех.

В-третьих, это интерпретация сознания как набора текстов, признание возможности множественных интерпретаций каждого текста, видение общества и культуры как единства размытых, децентрализованных структур в постмодернизме. Для рассмотрения проблем повествования постмодернизм заслуживает внимания по двум причинам по двум причинам: 1) он заострил проблему текста, указав на принципиальную невозможность его однозначной оценки, и проблему познания, указав на опосредованное отношение текстовой реальности к внешнему миру, который она «представляет»; 2) постмодернизм и неопределенность обозначили проблему человека — поскольку множественность человеческих существ порождает множественность интерпретаций, «вместо того, чтобы строить теоретическую модель с помощью своего языка и следовать по уже заданным правилам, исследователь должен изучать социальное».

Философская интерпретация нарратива

Современная философская традиция видит специфику отношений человека с миром в том, что субъект описывает свое участие в этих отношениях с помощью разнообразных языковых форм, раскрывающих внутренние причины его поведения. Все, что человек говорит о своих действиях и связанных с ними убеждениях и желаниях, заложено в его социальной и индивидуальной практике и составляет «сущность человека». Посредством повествования или рассказа мы придаем форму и смысл практике, организуем наш опыт временным и логическим образом и выделяем в нем начало, середину, конец и центральную тему. Нарративы вездесущи как механизм организации человеческого опыта, локальны в силу исторически конкретных способов восприятия, обладают социальным инструментарием и прагматическим потенциалом.

Философия трактует нарратив как способ присвоения человеком собственной идентичности. В повествовании «рассказчик объективирует свою собственную субъективность». Нарратив является не только средством самоидентификации, но и способом достижения определенных социальных целей, поэтому на практике он принимает ограниченное количество элементарных функциональных форм, отличающихся друг от друга временной ориентацией и общей оценкой событий: «Повествование о стабильности» связывает события, образы или понятия таким образом, что человек не становится «хуже» или «лучше» по ходу повествования, а остается прежним — его самооценка или самоидентификация не меняется; «повествование о прогрессе» характеризуется тем, что события или роль рассказчика оцениваются как желательные и хорошие, а «повествование о регрессе» — наоборот.

Наиболее последовательная и интересная концепция нарратива с социологической точки зрения разработана в философии И. Брокмайера и Р. Харре. Они определяют нарратив как наиболее общую категорию языкового производства, которая «слишком часто используется так, как будто это просто слово для обозначения некой онтологии». Скорее, этот термин следует использовать как выражение набора инструкций и норм в различных практиках общения, упорядочивания, осмысления опыта, становления известным, процедур апологетики и оправдания и т.д. … Как сжатый набор правил, которые содержат то, что является последовательным и успешным в рамках определенной культуры». То есть нарратив — это не онтологическая сущность, а обозначение набора инструкций и норм, которые позволяют интегрировать тот или иной индивидуальный случай в определенный обобщенный и культурно установленный канон: «Нарративы функционируют как весьма изменчивые формы посредничества между личными и обобщенными культурными канонами, то есть они одновременно являются моделями мира и моделями себя».

В широком смысле проблема нарратива синтезировала две темы современной философии: тему времени и тему языка. Открытие темпоральности заключается не в фиксации момента конечности человеческого существования, а в продуктивном взаимодействии со временем как структурой, которая действует на бессознательном уровне как конститутивное условие всех форм человеческой жизни (текстов, институтов, действий людей и т.д.). Интерес к языку, или лингвистический поворот, проявился в анализе любого рода объектов как знаковых систем, то есть он обнаружил имплицитное или эксплицитное присутствие знаковости во всех формах человеческой жизни. Как темпорально организованное повествование, наррация сочетает в себе эти два аспекта.

Нарратив в психологической теории и практике

Подходы к проблемам нарратива, сформировавшиеся в рамках психологии, достаточно сложно структурировать, поэтому ниже будут рассмотрены только два из них — нарративная психология, или «теория» нарратива, и психоаналитическая терапия, или «практика» нарратива. Нарративная психология (Т. Сарбин, Г. Олпорт, Дж. Бруннер, К. Герген, А. Кирби, К. Тейлор) утверждает, что смысл человеческого поведения более полно выражен в нарративах, чем в логических формулах и законах, потому что понимание человеком текста и понимание человеком самого себя сходны. Люди, как «самоинтерпретирующие животные», обретают самопонимание через повествование или непрерывную самоинтерпретацию, посредством которой они отфильтровывают определенные моменты в потоке жизни, имеющие для них смысл и оценочное значение. В рамках нарративной психологии существует два подхода: Представители первого, «социально-конструктивистского», подхода занимают радикальную позицию в вопросе о том, что такое человек и как возникает самопонимание (понятия «личность» и «самость» не нужны; человек — это «текст», его понимание подобно пониманию текста); представители второго подхода приравнивают самопонимание и самоидентификацию (понимание себя эквивалентно осознанию своей социальной идентичности). Оба подхода связывают теорию идентичности с более широкими теориями реальности, т.е. для того, чтобы диагностировать психологический статус индивида, необходимо учитывать реальную действительность, которой он подвергается, в каком социокультурном контексте он существует.

«Социально-конструктивистский» подход определяет человеческое сознание как некое личностное самоопределение, организованное по законам художественного текста. Например, Дж. Брунер выделяет два режима сознания: нарративный режим самопонимания отражает жизненный контекст и уникальный индивидуальный опыт; парадигматический или логико-научный режим универсален — это форма повествования, выработанная в ходе культурного развития человечества и приспособленная к межличностной коммуникации. Соответственно, психологи выделяют следующие нарративные структуры человеческой личности: «комедия» (победа жизни над смертью отменяет социальные нормы и условности, подавляющие желания), «романтика» (идеализирует прошлое и традиции), «трагедия» (показывает поражение героя и его изгнание из общества), «ирония» (бросает вызов предыдущим версиям нарративных структур, когда они терпят неудачу в построении смыслов жизни).

Основным исследовательским методом в психоаналитической терапии является «исследование случая» или «нарратив случая» — изучение эвристически и коммуникативно значимых отдельных случаев или биографий обычных людей в целом, чтобы на их основе построить типичные модели психических структур. Нарратив рассматривается здесь как средство организации личного опыта, который отражает эмоциональное состояние рассказчика и стимулирует реакцию слушателя. Анализ нарративов основывается на идеях интертекстуальности (все, что автор узнал до создания своего текста, невольно и бессознательно раскрывается в его «творении»), множественности интерпретаций, неотделимости текста от контекста, диктующего его оценку, и проводится с использованием методов контент-анализа.

В психоаналитической терапии история жизни пациента, рассказанная во время сеанса психотерапии, интерпретируется как нарратив, поскольку использование этого термина продуктивно при решении проблемы достоверности рассказов пациентов, когда необходимо отделить субъективные версии событий от «объективной истины», если таковая существует19 . Хотя этот подход требует четкого определения термина «нарратив», чтобы отличить его от «не-нарратива», существует значительный разброс в его понимании (рассказ пациента о событиях жизни; пересказ сна или фантазии; тематически единое повествование, охватывающее весь жизненный мир человека; один из видов психотерапевтического дискурса и т.д.).

Два подхода к нарративу в психологии

В психоаналитической терапии существует два доминирующих подхода к рассмотрению нарратива: прагматическая интерпретация предполагает решающую роль контекста в формировании смысла (нарратив на психотерапевтической сессии определяется отношениями терапевта и пациента); аффективно-ценностный подход связывает уникальность каждого нарратива с автором и неизменно просит слушателя принять и разделить авторский взгляд на мир. В принципе, чем сложнее структура повествования, тем больше вероятность того, что рассказчик откажется от простой, хронологически упорядоченной истории в пользу повествования, в котором доминирует аффективно-ценностный компонент, что требует достаточного уровня повествовательной компетенции со стороны рассказчика. Последняя развивается с возрастом и подразумевает, что (1) соотношение оценочных и повествовательных компонентов меняется в пользу первых (увеличивается количество конкретных оценочных высказываний); (2) истории становятся длиннее, а сюжеты сложнее; (3) прямая речь и свободная косвенная речь становятся привычными; (4) основные характеристики повествования выглядят более «сглаженными»; (5) истории становятся более связными, а причинно-следственные рассуждения более явными.

Психоаналитическая терапия вводит два определения нарратива: широкое — как процесс порождения истории, как нарратив в целом; и узкое — как специфическая, четко ограниченная форма нарратива, характеризующаяся наличием конфликта и его разрешением, и, соответственно, изменением состояния действующего лица и/или ситуации в конце истории по сравнению с ее началом. В отличие от других нарративных форм («отчет», «описание»), которые не обязательно предполагают активность акторов по осуществлению изменений, нарратив подразумевает динамику состояний в результате деятельности персонажей. Повествование считается повествовательным, если оно отвечает следующим семантическим критериям: 1) оно представляет временную последовательность событий, которые изменяют состояние действующего лица или его окружения; 2) оно четко и конкретно указывает место и время действия и действующих лиц. Маркерами повествования в тексте являются «резюме», которое предшествует повествованию, «кода», которая возвращает слушателя из повествования в настоящее, и прямая речь действующих лиц.

Нарративы личного опыта используются в психоаналитической терапии для изменения жизни пациента путем ее пересказа, иной интерпретации и конструирования более удовлетворительного опыта. Поэтому основной техникой нарративной терапии является экстернализация — лингвистическая практика, которая помогает людям отделить себя от проблемных историй, которые они воспринимают как свою собственную идентичность: Взглянув на свои проблемы со стороны, они могут взять на себя ответственность за их решение. Экстернализация устраняет эффект «навешивания ярлыков» и побуждает людей сосредоточить свои усилия на решении проблем, а не людей. С этой целью нарративная психотерапия подчеркивает противоречивую природу субъективного опыта: нет экспертов, нет объективных истин, нет окончательной интерпретации или интерпретатора, к которому можно было бы обратиться для подтверждения законности и правдивости любого нарратива, включая саму нарративную психотерапию.

Таким образом, в рамках психологии нарратив можно рассматривать и как новый теоретический подход (в нарративной психологии), и как эмпирический объект анализа (в психоаналитической или нарративной терапии).

Нарратив и психотерапевтическое взаимодействие

Тексты, звучащие на сеансах психотерапии, можно описать как особый вид литературы, который определил себя как психотерапевтический жанр. В целом, терапия — это своего рода применение воображения, в котором события постепенно упорядочиваются и достигаются реалистичные цели. Человек, проживая свою жизнь, одновременно конструирует свою историю. Родители играют самую важную роль в этом процессе в первые годы после рождения как главные архетипические образы, основатели «генеалогического мифа»; позже в написании «личной истории» начинают участвовать другие значимые лица. В ходе индивидуальной психотерапии в диалоге с психотерапевтом происходит понимание и проработка личной истории пациента.

Структура исторических акторов остается прежней, меняется лишь отношение к ним и событиям, в которых они участвовали, в результате происходящих озарений. В психологической литературе принято говорить об инсайтах в ином смысле, чем этот термин подразумевается в когнитивной психологии. В психоанализе инсайт означает интеграцию опыта пациента в освоение интеллектуальных форм доступа к собственным интрапсихическим процессам (40).

Существует предположение, что эффективность психотерапии зависит от нарратива, с которым клиент приходит на психотерапию. Некоторые из них необходимы для разворачивания продуктивного процесса, ведущего к возникновению инсайта, другие же, наоборот, тормозят этот процесс. Возможно, что форма рассказа несет в себе определенный конструктивный момент и является вариантом «классической истории», универсальной для всех людей.

Рассказывание историй само по себе, как особый вид деятельности, имеет особое значение. Истории, рассказанные в ходе диалога, можно назвать нарративами, которые являются средством организации и соотнесения личного опыта субъекта, которые отражаются в структуре взаимодействия в целом и функционируют как эквивалент речевого акта. «Нарратив» происходит от английского слова «narrative», что означает рассказывать или повествовать.

Как концепция, она понимается по-разному:

(a) рассказ пациента о событиях жизни;

(b) тематически единая сюжетная линия, охватывающая одно событие жизни человека;

(c) один из способов психотерапевтического дискурса; или как (с лингвистической точки зрения) один из способов представления прошлого опыта через последовательность упорядоченных предложений, которые, таким образом, передают хронологическую последовательность событий…..

Повествования начинаются со структурного приема, называемого резюме; оно определяет: Время, место, действующие лица и поведенческие особенности ситуации. В действительности, однако, невозможно найти повествование, состоящее из всех пяти частей.

Выделяются следующие семантические критерии:

1) представление в рамках повествования временной последовательности событий, включая акты «усложнения или разрешения» или «нарушения плана»;

2) четкое указание места и времени действия, а также действующих лиц.

Исследования в области изучения психотерапевтических нарративов показали, что:

1) Не все нарративы пациентов одинаковы с точки зрения продуктивного развития психотерапевтического процесса;

2) В терапевтическом процессе своевременность и уместность комментариев психотерапевта имеет первостепенное значение.

Дж. Хиллман в своей книге «Исцеляющий вымысел» предлагает выделить жанр «терапевтического вымысла», который относится к истории человека, пришедшего на терапию, и записан в его истории болезни. Это художественная литература в трех значениях этого слова:

1) субъективность материала записанных историй;

2) записи являются отчетами о воображаемых внутренних процессах главного героя рассказа;

3) это сообщения, которые невозможно опровергнуть или проверить.

Есть разница между историей больного и историей души. История болезни — это биография исторических событий, в которых участвовал человек; она описывает успехи и неудачи жизни в мире фактов. История души формирует вымыслы и описывает опыт; она не переживает успехи и неудачи….. Нельзя составить историю души на основе истории болезни.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: