Первая волна позитивизма: Конт, Милль, Спенсер - Сближение науки со здравым смысло

Оглавление:

Французский философ Огюст Граф (1798-1857) считается отцом позитивизма. Его основные идеи были изложены в курсе «Позитивная философия», «Дух позитивной философии» и «Система позитивной политики».

Изучая историю человеческого познания и умственного развития личности, Граф пришел к выводу, что человеческий интеллект проходит через три стадии развития. «В силу природы человеческого разума, — пишет он, — каждая ветвь нашего знания должна неизбежно проходить в своем движении последовательно через три различных теоретических состояния: теологическое или фиктивное состояние; метафизическое или абстрактное состояние; наконец, научное или позитивное состояние». Когда-то люди объясняли явления окружающего мира с помощью мифа и религии, тогда человеческий разум поднялся до философского (метафизического) объяснения; сейчас, в XIX веке, философское объяснение должно уступить место научному познанию мира. Отсюда и характерное для позитивизма негативное отношение к философии: философия уже сыграла свою роль в развитии человеческих знаний и должна уступить место науке. Это также связано с высокой оценкой науки и научного подхода: только наука способна давать позитивные знания о мире, она должна охватывать все области человеческой деятельности и давать им прочный фундамент.

Но что такое наука? Для Комте главное в науке — это факты — твердые, неоспоримые, стабильные данные. Главная задача науки — собрать и систематизировать эти факты. Религия видит в мире проявление божественной воли; философия ищет причины чувственных вещей и событий в сфере незаметных, проницаемых сущностей. Но все рассуждения о причинах, утверждает граф, как религиозные, так и философские, крайне ненадежны, поэтому наиболее надежно ограничиться простой фиксацией фактов, не занимаясь умозрительными рассуждениями об их возможных причинах. «Истинный позитивный дух заключается прежде всего в том, чтобы заменить изучение первых или последних причин явлений изучением их неизменных законов; иными словами, заменить слово «почему» словом «как»».

Поэтому основным методом научного познания является наблюдение, а основной функцией науки является описание: «Со времен Бакона все рациональные люди повторяли, что только то знание истинно, которое может быть основано на наблюдении».

Желание графа как-то освободиться от спекулятивных рассуждений и полагаться на очевидные, достоверные знания было хорошо обосновано. Идеи французских мыслителей эпохи Просвещения XVIII века в конечном итоге привели к революционным потрясениям во Франции и к кровавым наполеоновским войнам, которые продолжались почти четверть века. Учение Гегеля о том, что развитие природы обусловлено саморазвитием абсолютного духа, резко противоречит научному подходу к природе. Все это привело к подозрительному отношению ко всем идеям, которые выходили за рамки того, что было доступно для простого и надежного наблюдения. Такое отношение выразил О. Конте в своей философии. Поэтому позитивизм был широко распространен среди ученых.

Сближение науки со здравым смысло

В самой Франции идеи Комте, как правило, были не очень популярны. В Англии, с другой стороны, их приняли с энтузиазмом. Отчасти это связано с сильной эмпирической традицией, характерной для Англии, а отчасти с той формой, которую английский философ Герберт Спенсер (1820-1903 гг.) придал этим идеям.

Спенсер приблизил науку к здравому смыслу обычного человека, который зарабатывает деньги в течение недели, используя свой интеллект и научные знания, и ходит в церковь по воскресеньям, когда все откладывает в сторону. Для Спенсера наука — это все знания в целом. Нигде нельзя провести демаркационную линию и сказать: «Здесь начинается наука» [4]. Знание — это прежде всего знание порядка, упорядоченной взаимосвязи явлений. Здравый смысл вполне способен давать и передавать такие знания; наука в этом отношении идет немного дальше, поэтому ее «…можно назвать продолжением восприятия посредством умозаключений» [5]. Сближение науки со здравым смыслом, несомненно, польстило самоуважению читателей Спенсера, которые неожиданно обнаружили, что они не так уж далеки от Ньютона или Фарадея, и способствовало росту популярности его произведений.

Весь мир, по мнению Спенсер, развивается. Каждая система — физическая, биологическая, социальная — в начале своего существования находится в неравновесном состоянии. Это состояние приводит либо к разложению, либо к процессу эволюции. Эволюция заключается в переходе от простого к сложному, в котором исходная недифференцированная единица заменяется дифференциацией. Конечной точкой эволюции является комплексная, устойчивая целостность.

Такой взгляд на эволюцию был, конечно, очень схематичным и чисто умозрительным. Но сама идея всеобщего эволюционного развития, которую Спенсер упорно отстаивал, развивал и пропагандировал, в некотором смысле предвосхищала теорию эволюции К. Дарвина и готовила почву для ее быстрого принятия. Первое издание «Darwin’s Origin of Species» Первое издание «Darwin’s Origin of Species» было распродано за одну ночь и сразу же вызвало огромный интерес среди широкой читательской аудитории. Философские труды Спенсера, несомненно, сыграли большую роль в возникновении этого интереса.

Общая схема эволюции

Общая схема эволюции также используется Спенсером для интерпретации развития науки. Здесь тоже есть неразделенная целостность на первом этапе. Однако установление законов в некоторых областях приводит к дифференциации наук и, таким образом, к осложнению изначально простого положения вещей. Последующее взаимодействие наук, установление все более общих законов и принципов, которым подчинены менее общие законы и принципы, ведет к интеграции наук и восстановлению единства науки.

В этом процессе индуктивного восхождения к все большим и большим обобщениям существует, по словам Спенсера, предел, поскольку самые широкие научные обобщения уже лежат на границе известного, за которым простирается темная область неизвестного. «Позитивное знание, — говорит он, — не охватывает и никогда не сможет охватить всю область возможного мышления». Если рассматривать науку как постепенно расширяющуюся сферу, то можно сказать, что каждое увеличение ее поверхности также увеличивает ее контакт с окружающим невежеством» [1]. В этой сфере неведомого, которая всегда окружает сферу познанного, Спенсер находит место для религии и тем самым решает проблему взаимосвязи между научным разумом и религиозной верой. «Как и сейчас, так и в будущем, разум человека будет озабочен не только уже известными явлениями и их отношениями, но и тем неизвестным «чем-то», на что указывают явления и их отношения. Если же знание не способно заполнить всю область сознания, если всегда возможно, чтобы разум вращался за пределы того, что выходит за рамки знания, то всегда будет место для чего-то, что имеет характер религии, поскольку религия во всех её формах отличается от всего остального тем, что её объектом является нечто, что лежит за пределами сферы опыта» [2]. Здесь Спенсер отходит от графа, который относил религию к преднаучной стадии человеческого интеллекта. Но таким образом Спенсер завоевывает симпатии уважаемой публики, которая готова восхищаться успехами науки, но при условии, что эти успехи не затрагивают традиционных верований и предрассудков.

Наука и религия

Спенсер говорит не только о вполне мирном сосуществовании науки и религии, но и в определенном смысле отождествляет саму науку с религией. Для него знать что-то — это иметь определенный визуальный и чувственный образ. То, что не может быть представлено в виде чувственного образа, не является знанием. А наука, поднимаясь до все более общих теорий, изобретает все более абстрактные понятия, чье чувственное представление становится все более и более бледным и в конце концов оказывается вообще невозможным. А это, по мнению Спенсера, означает, что наиболее общие базовые принципы и концепции науки не выражают реальных знаний. «Конечные религиозные и конечные научные идеи оказываются просто символами реальности, а не знаниями о ней» [1], — пишет он. И он продолжает утверждать, что научное знание невозможно даже без истин веры.

Здесь Спенсер в некоторой степени отразил природу науки в XVIII-XIX веках. В этот период ньютоновская механика была наиболее развитой и успешной, и специалисты в других областях физики и смежных наук часто использовали визуальные механические модели для лучшего понимания изучаемых явлений. Например, газ представлялся в виде сталкивающихся упругих сфер; электрический ток уподоблялся потоку текучей среды; свет рассматривался как поток частиц или как волна, перемещающаяся в эфире, и так далее. И до тех пор, пока не удалось найти подходящую визуально-механическую модель для представления исследуемого явления, она считалась не вполне понятной. Однако уже во второй половине XIX века, когда Спенсер писал свои философские труды, демонстративные механические модели быстро начали обнаруживать свои ограничения, а позже, с появлением квантовой механики и относительности, наука почти полностью отказалась от них.

В то время как Спенсер всегда старался подчеркнуть свою оригинальность по отношению к графу, его старший современник и соотечественник Джон Стюарт Милл (1806-1873) открыто заявил о себе как о последователе этого французского философа. Милл был гораздо более глубоким мыслителем, чем Спенсер. Во всяком случае, его обширное эссе «О Свободе» и фундаментальная работа «Система силлогистической и индуктивной логики» не потеряли своей ценности и по сей день. Мельница сосредоточилась на проблемах взаимоотношений человека с государством, этике, политэкономии, эпистемологии. Он был одним из основателей зарождающейся философии науки в середине XIX века, которая сегодня стала самостоятельной и широкой областью философских исследований.

Индуктивизм

Мельница является одним из самых ярких проявлений индуктивизма. Для него научные знания были не чем иным, как результатом обобщения экспериментальных данных. «Начало всех исследований, — писал он, — состоит в сборе непроверенных фактов и в накоплении обобщений, которые невольно возникают из-за естественной восприимчивости» [2]. Повседневная деятельность людей дает им знания об отдельных фактах, но индивидуальное знание еще не является научным знанием. Она становится научной только тогда, когда выражается языком, и таким образом может быть передана любому другому индивидууму и приведена в систему. «Всё, что известно об объекте, становится наукой только тогда, когда вписывается в ряд других истин, где вполне ясна связь между общими принципами и деталями, и где каждая отдельная истина может быть признана как проявление законов более общего рода» [3].

Мельница ссылается на законы природы как на некоторые закономерности, униформы, обнаруженные при расследовании отдельных фактов. Эти законы являются результатом обобщения таких фактов и служат для их объяснения и предсказания. Однако сами законы не являются знаниями. В конечном счете, знание, заложенное в концепции Мельницы, знает только об отдельных, конкретных фактах или таких знаниях, которые получаются в результате индуктивного умозаключения. Но это именно «индуктивный вывод», — говорит он, — то есть, в конце концов, всегда вывод от конкретного к конкретному» [4]. Таким образом, развитие научных знаний сводится к последовательному накоплению знаний о единичных, частных фактах. Общие заявления, полученные в результате введения в должность, играют полезную роль в науке, однако эта роль носит чисто инструментальный характер: общие заявления помогают сохранить знания о ряде конкретных фактов. «В науке, — пишет Милл, — умозаключение должно обязательно пройти через промежуточную стадию общего предложения.

Конечно, в своем особом внимании к единичным знаниям, в сведении развития науки к накоплению фактов, в инструменталистической интерпретации общих предложений и теорий, Милл внимательно следит за духом контрастного позитивизма. Однако, как и каждый великий мыслитель, он часто выходит за рамки узкой системы, которой он хотел бы придерживаться. Предприятие также уделяло большое внимание дедукции, не только как способу систематизации знаний, но и как способу их развития. В самом деле, именно он дал почти современное описание гипотетико-дедуктивного метода, который в двадцатом веке был объявлен основным общим научным методом: «Мы начинаем с некоторой догадки (пусть даже ложной), чтобы увидеть, какие последствия она влечет за собой; и, наблюдая, насколько эти последствия отличаются от реальных явлений, мы узнаем, какие исправления должны быть внесены в нашу догадку….». Затем в эту грубую гипотезу вносятся грубые поправки, и процесс повторяется; сравнение последствий, вытекающих из исправленной гипотезы, с наблюдаемыми фактами дает представление о дальнейших поправках и т.д. д. до тех пор, пока не будут окончательно согласованы с фактами неоспоримые результаты».

Характерные особенности позитивизма

Из нашего изложения основных идей трех величайших представителей первой волны позитивизма можно понять характерные особенности позитивизма в целом: акцент на безусловной достоверности и обоснованности эмпирических знаний — знание фактов; осторожное отношение к теоретическим знаниям, в том числе обобщениям, законам, теориям; склонность к их инструменталистической интерпретации; прославление науки за счет философии и других форм интеллектуальной деятельности.

Эти же черты были присущи и так называемому «вульгарному» материализму. Это незначительное и недолговечное течение философской мысли было представлено, главным образом, немецкими популяризаторами науки в середине XIX века. Среди них обычно упоминаются врач Людвиг Бухнер (1824-1899), физиолог Якоб Молешотт (1822-1893) и натуралист Карл Вохт (Фогт) (1817-1895). Пытаясь понять природу человеческого сознания, они сводили все проявления умственной деятельности к физиологическим процессам, а Фогт даже утверждал, что человеческий мозг секретирует мысли так же, как, скажем, печень секретирует желчь. Отличительной чертой этого философского течения является то, что, провозглашая материю (отождествляемую с веществом) как единственную субстанцию мира, она отказывается видеть качественную особенность идеала по сравнению с веществом. Несмотря на наивность и грубое стремление свести психику к физиологии, работы вышеуказанных авторов сыграли определенную роль в критике гегелианства и в подготовке почвы для формирования научной психологии.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: