Психология детских рисунков

Оглавление:

Воображательная деятельность ребенка легче возбуждается и более жизненна, чем воображательная деятельность взрослого — об этом ясно свидетельствуют тысячи индивидуальных особенностей фантастических преувеличений и искажений действительности ребенком, и прежде всего его неудержимое стремление к игре. Но войти в эту жизнь детского воображения — задача отнюдь не из легких.

Для ребенка естественной аналогией искусства является игра. В каком-то смысле она развивает все виды искусства в случайном единстве, присущем началу самого искусства. Поэтому тем более удивительно, что когда говорят о произведениях искусства ребенка, то, как правило, имеют в виду не постоянно меняющуюся, постоянно возникающую и постоянно угасающую деятельность воображения; но как область, в которой если не исключительно, то, по крайней мере, предпочтительно ребенок проявляет восторг от искусства, они рассматривают искусство рисования. Одним из мотивов этого может быть то, что рисунок создает постоянные объекты, подлежащие нашему наблюдению, в то время как природа эпико-драматической деятельности игры и еще более свободных разветвлений воображения весьма преходяща.

Общее значение детских рисунков

Рисование — это продукт изобразительной деятельности, одна из форм представления и характерный показатель развития ребенка. Графическая деятельность возникает в раннем возрасте и достигает наибольшей выраженности в дошкольном возрасте. Каждый ребенок с энтузиазмом рисует на определенном этапе своей жизни, обычно с 2-3 лет. Однако с наступлением половой зрелости этот интерес в большинстве случаев угасает; только художественно одаренные дети остаются «верными» рисованию.

В первые годы жизни для ребенка особенно важно развивать зрение и двигательные навыки, а также сенсорно-моторную координацию. От хаотичного восприятия пространства ребенок переходит к освоению таких понятий, как вертикаль и горизонталь. И первые детские рисунки, сделанные в это время, естественно, линейны. Рисование участвует в формировании зрительных образов и помогает ребенку осваивать формы и координировать перцептивные и двигательные действия.

Что касается характерных особенностей детского рисунка, то они четко отражают стадии развития визуально-пространственно-моторного опыта ребенка, на который он опирается в процессе рисования. Например, дети примерно до 6 лет не распознают пространственное представление, они рисуют только вид спереди или сверху. В этом случае обучение крайне неэффективно: даже учась рисовать круги, дети в неформальной обстановке предпочитают изображения, которые соответствуют их стадии развития и которые они сами считают более правильными.

Деятельность в области изобразительного искусства требует скоординированного участия многих психических функций. По мнению ряда экспертов, детское рисование также способствует координации межполушарного взаимодействия. Рисование координирует конкретно-визуальное мышление, которое в основном связано с работой правого полушария мозга, а также абстрактно-логическое мышление, за которое отвечает левое полушарие.
Особенно важна связь рисования с мышлением ребенка. Ребенок учится быстрее, чем слова и ассоциации, а рисование дает ему возможность выразить то, что он знает и переживает, легче всего в изобразительной форме, несмотря на отсутствие слов. Большинство экспертов сходятся во мнении, что рисование ребенка — это один из способов аналитико-синтетического мышления. Рисуя, ребенок как бы перестраивает объект или мысль, оформляя свои знания через рисунок и изучая закономерности объекта и социального мира. Дети обычно рисуют не объект, а обобщенные знания о нем и обозначают отдельные признаки только символическими знаками.

Поскольку рисование напрямую связано с основными психическими функциями — зрительным восприятием, двигательной координацией, речью и мышлением, оно не только способствует развитию каждой из этих функций, но и связывает их друг с другом, помогая ребенку упорядочить бурно приобретенные знания, нарисовать и закрепить модель все более сложного представления о мире.

Этапы развития детского рисования

Изначально графическая деятельность ребенка даже не является настоящим рисунком. Это так называемый предрисуночный этап графической деятельности. Карандаш и бумага поначалу не являются специфическими инструментами для ребенка, и их неправильное использование неудивительно. Первые графические изображения появляются как бы случайно, как один из возможных результатов манипуляций с карандашом и бумагой. Также важен механизм подражания: ребенок наблюдает за действиями старших людей и пытается их копировать. Самая ранняя стадия развития детского рисунка — это стадия бессмысленных штрихов. С их помощью ребенок еще не пытается выразить определенное содержание. Самое главное для него или для нее — это след на бумаге. Ребенок оставляет этот след по собственному желанию и, так сказать, осуществляет свою первую продуктивную деятельность. Он или она уже испытывает удовлетворение от ощущения ответственности за внешний вид определенного продукта.

Эту фазу часто называют «фазой каракулей». Она характеризуется как доэстетическая — рисунку ребенка вменяется не красота, поскольку эстетической задачи как таковой еще нет. Часто стадию каракулей считают похожей на детское гуление, которое возникает очень рано, до появления речи, когда ребенок овладевает «звуковой материей» и производит все больше повторяющихся и неупорядоченных звуков.
На четвертом-пятом году жизни ребенок вступает в следующую стадию — схематического картирования. Он длится очень долго, и можно выделить ряд этапов, в соответствии с которыми первоначально примитивные схемы постепенно наполняются все более и более существенным содержанием. Например, человек сначала представлен крайне упрощенно. Его фигура состоит из двух основных частей — головы и опоры. Опоры часто представляют собой просто ножки, которые таким образом крепятся непосредственно к голове. Постепенно в фигуре человека выделяются новые части, особенно туловище и руки. Туловище может иметь разнообразную форму — квадратную, овальную, в виде вытянутой полосы и так далее. Если шея выделяется из общей массы туловища, она становится непропорционально длинной. Поверхность, которая появляется на всех рисунках, приобретает определенный структурный дизайн. В большинстве случаев появляются глаза, рот и намек на нос. Уши и брови не сразу появляются на детских рисунках. Но также часто появляются части, которые не являются явными в обычных условиях, например, зубы.

Как правило, ребенок старается снабдить эти несовершенные портреты какими-то «эмблемами», соответствующими статусу человека. Обычно такой эмблемой является мужская шляпа или сигарета, или женская пышная прическа с большим бантом. Наличие одежды обозначается только рядом кнопок. Такие снимки представляют человека в полном кадре. Лишь постепенно у ребенка появляется фотография профиля. В процессе работы он надолго задерживается на промежуточной стадии: только часть фигуры рисуется в профиль, остальное — с лицом, повернутым к зрителю. Иногда это даже приводит к дублированию отдельных органов — рта, носа и так далее.

Полные профили также имеют специальную функцию. Они также отмечают те части тела, которые фактически не видны в профиль. Особенно часто изображается рука, скрытая туловищем. Пропорции фигур, изображенных таким образом, обычно не соответствуют реальности. Среди элементов тела туловище редко имеет наибольший объем, или его длина непропорционально велика.

Следующий этап в развитии рисования, этап правдоподобных представлений, характеризуется постепенным отказом от схемы и попыткой воспроизвести реальный внешний вид предметов. В человеческой фигуре ноги приобретают определенный изгиб, часто даже тогда, когда изображен неподвижно стоящий человек. Изображение рук начинает наполняться функциональным содержанием: человек на рисунке держит предмет. На голове появляются волосы, иногда обрамленные в тщательно прорисованную прическу. Шея становится соответствующей, плечи округляются. Больше внимания уделяется образу одежды. Все это достигается не сразу. Рисунок проходит промежуточную стадию, на некоторых из которых он еще почти полностью схематичен. Несмотря на все отмеченные изменения, три основные черты в детских рисунках остаются неизменными. Во-первых, рисунки, как и раньше, представляют собой лишь очертания изображенных лиц. Даже когда они имеют достаточно сложное содержание, тени и светотени отсутствуют. Во-вторых, по-прежнему не соблюдается пропорциональность изображения: человек может превышать высоту нарисованного рядом дома. Наконец, есть зарисовки тех частей объекта, которые в реальности невозможно увидеть в таком положении. С этим связана самая характерная особенность детского рисунка — его прозрачность. Например, на рисунке у человека может быть кошелек в кармане, а в этом кошельке могут быть даже монеты. Содержание рисунков изначально идентично. Сначала ребенок учится рисовать человека, затем дерево, дом и другие элементарные предметы. С 5 лет, при поддержке взрослого, ребенок начинает рисовать все, что вызывает у него интерес. Чем старше ребенок, тем отчетливее проявляется его индивидуальность в рисунке.

На рисунках часто появляются члены семьи. Уже в возрасте 5-6 лет дети осознают внутрисемейные отношения и показывают их в своих рисунках. Те, кого ребенок особенно любит, изображаются более тщательно — ребенок старается добиться максимального сходства и всячески украшает портрет. Образ семьи может включать желаемых, но не реально присутствующих родственников. Рисунки такого содержания могут служить ценным материалом для диагностики внутрисемейных отношений и условий семейного воспитания.

В автопортретах ребенок обычно отражает позитивное отношение к себе — он опрятен, носит желаемую одежду, находится в желаемом месте и обстоятельствах. Это соответствует центральному формированию личности развивающегося ребенка: Он обладает сильным чувством уверенности во внешнем мире и чувством собственной значимости. Когда ребенок начинает рисовать себя в неприятных ситуациях, это признак его несчастного эмоционального состояния. Несмотря на значительное несовершенство рисунков, ребенок, не обладающий художественной одаренностью, редко поднимается на следующий уровень самостоятельно и без специального обучения. Поэтому даже взрослые, не обладающие навыками рисования, могут найти множество характеристик, схожих с уже упомянутыми. Однако если ребенок получает систематические указания на недостатки в своих работах и инструкции о том, как их исправить, он достигает четвертой стадии — правильных картинок.

Здесь мы встречаемся с рисунками разной степени совершенства. Но это уже зависит от индивидуальных художественных способностей и не имеет общей закономерности. В то же время рисунок теряет большую часть своей «детскости» — тех специфических черт, которые присущи детскому рисунку. В подростковом возрасте кажется, что рисунок в основном исчерпывает свои психологические функции, и его адаптивная роль уменьшается. Ребенок переходит на более высокий уровень абстракции, и появляется слово, которое позволяет передать сложность событий и отношений с гораздо большей легкостью, чем рисунок.

Очень часто детские рисунки сравнивают с произведениями искусства первобытных народов. Примитивное искусство также берет свои объекты из среды памяти и лишь в некоторых случаях из среды непосредственного созерцания. Он предпочитает самые интересные объекты. Изображение человека и животного в первобытном искусстве, как и в рисунках детей, предшествует всем другим изображениям: отдельный человек, изображенный изолированно, даже на очень продвинутой стадии развития, всегда изображается анфас, животное — в профиль; это объясняется тем, что в памяти человека, над всеми изображениями человека, преобладает память о фронтальном виде человека; и наоборот, животные чаще всего предстают перед нашим взором в профиль, то есть в положении, которое наиболее ясно показывает их общий фон. Помимо всех этих детских черт, рисунки дикарей не всегда, но в некоторых случаях напоминают детские рисунки еще одной важной характеристикой, а именно их схематичностью, то есть изображением форм с помощью простейших линий и контуров, совершенно независимых от реальных связей, а также изображением мест соединения предметов знаками, которые имеют скорее характер символов памяти, чем воспроизведения предметов. Часто, однако, такие схематические изображения не являются произведениями искусства: они либо непосредственно относятся к сфере рисуночного письма (петроглифы), либо, по крайней мере, связаны по своему психологическому значению со знаками последнего; они не изображают предметы, а обозначают их какими-то значимыми знаками. Это становится еще более очевидным, когда, помимо этой примитивной картины, мы имеем более совершенные произведения искусства в собственном смысле слова, того же происхождения, что и вышеупомянутые картины, похожие на детские рисунки; и нет никакой разницы, являются ли эти произведения изображениями людей и животных, или более или менее художественными орнаментами. Большая разница между ребенком и дикарем, чьи идеографические рисунки на песке, коре деревьев или камне напоминают рисунки ребенка, заключается в том, что ребенок вообще не может изобразить более сложные объекты искусства, в то время как дикарь обычно отказывается изображать их только из-за эфемерных целей, которые он преследует. Но нельзя не согласиться с тем, что в сознании ребенка рисунок, который он делает, — это скорее идеографическая картинка, чем произведение искусства. Ребенок хочет прежде всего выразить то, что привлекает его внимание в нарисованном объекте, то, что вызывает его интерес. Однако намерение сделать свою картину как можно более близкой к реальности едва различимо. Точно так же ребенок почти не подвержен заблуждению, что его картина похожа на реальность. Таким образом, по своему психологическому значению детские рисунки являются такой же аналогом по отношению к пиктографическому письму, как последнее — к первобытному искусству. Наверное, правильнее было бы назвать их стадией первобытного искусства, на которой искусство и пиктографический знак еще не разделились, поскольку будущее искусство еще не имеет присущей ему деятельности, которая в какой-либо мере носит характер идеографического символизма. Среди первобытных народов, вероятно, всегда существовало различие между этими двумя царствами. Таким образом, ребенок находится на стадии развития, которая предшествует первой доисторической эпохе, за которой можно внимательно наблюдать. Предполагается, однако, что даже эти рисунки не относятся к тому позднему периоду развития, когда стимулы, определяемые художественными целями, подчинены влиянию окружающей среды.

Очень трудно указать на какой-либо из многочисленных детских рисунков, предлагаемых различными наблюдателями в качестве продукта абсолютно независимой склонности к искусству, для первого опыта которого ребенок не был бы как внешне стимулирован, без указания на изображаемые объекты или модели, так и направляем рукой.

В целом, сомнительно, что ребенок в возрасте от трех до шести лет, то есть если рассматривать эти рисунки как основную проблему зарождающейся художественной деятельности, может изобразить какие-либо формы в рисунке без подсказки и помощи извне.

Это определенно подрывает аналогию, так часто утверждаемую между детским творчеством и творчеством примитивных народов. Но столь же сомнительно, можно ли считать такие рисунки примерами творений детского воображения, а если можно, то в какой степени они таковыми являются. Ведь каждая более или менее интенсивная деятельность воображения вызывается относительно незначительными стимулами, которые действуют как силы природы. Это происходит в детской игре и свободном воображении, к которому многих детей сначала нужно кропотливо стимулировать, пока они не пристрастятся к нему. Таким образом, ребенок не проявляет свой общий талант к воображению в тех рисунках, которые иногда, когда он практикует их в определенной степени, сопровождают то свободное воображение, в котором ребенок переносится в мир своего воображения. Однако бывает и так, что ребенок пытается представить на картинке отдельные образы этого воображаемого мира. Но и это происходит очень поздно; а во многих случаях, когда с самого раннего детства не пробуждается особенно сильное желание получить музыкальное образование, этого, вероятно, не происходит вообще. В этом случае рисунки ребенка остаются простыми схематичными картинками памяти, с которыми воображение для обработки и оживления реальности в строгом смысле слова не имеет почти ничего общего.

Если на втором году жизни ребенка побуждают чем-либо нарисовать какой-либо предмет, например, фигуру человека, или если он делает грифельные или карандашные рисунки на основе спонтанного подражания взрослым, то обычно получаются неровные каракули, к которым нельзя применить название рисунок.

В этом случае ребенок, вероятно, только имитирует движения рисунка, который он видит, и не обращает внимания на продукты своих каракулей. Если, следовательно, рассматривать последние как рисунки, то они имеют лишь значение азартной игры. О настоящем рисовании можно говорить только тогда, когда ребенок пытается изобразить предметы таким образом, что невозможно усомниться в его стремлении представить их форму. В этом случае речь идет уже не о простой имитации движений рисунка, а о попытке представить изображаемые формы. Если ребенку предоставить как можно больше свободы в исполнении, то для этих примитивных рисунков характерны две особенности. Первый заключается в том, что ребенок рисует, руководствуясь воспоминаниями. Ребенок начинает рисовать, то есть сравнивать предмет непосредственно с картинкой во время рисования, только намного позже и только после экспрессивного обучения. Вторая особенность заключается в ограничении внимания определенными объектами или их определенными частями.

Поэтому рисунки ребенка определяют, во-первых, силу памяти формы, а во-вторых, величину круга интересов ребенка на разных этапах развития. Конечно, необходимо учитывать, что неспособность рисовать препятствует полному представлению образа памяти, поэтому рисунок ребенка может показать лишь очень зыбкую степень верности воспоминаний. Например, если ребенок рисует лошадь с количеством ног больше 4, мы можем сделать вывод, что в данном случае он имеет лишь смутное представление о кратности ног. Но если ребенок рисует эти ноги в виде штрихов, мы ни в коем случае не можем заключить, что образ его памяти похож на эту схему; в этом случае ребенок относится к такому рисунку так же, как если бы это был предмет, который служит ему игрушкой. В то же время несовершенный рисунок окружен бледными и фрагментарными образами предметов в памяти, которые могут вызывать те же чувства, что и сам рисунок, хотя ребенок никогда не смешивает свой рисунок с реальностью.

Рисуночные тесты

В отличие от большинства прямых методов исследования, рисуночные тесты являются косвенными и относятся к категории проективных тестов. То есть, они дают, так сказать, проекцию — портрет личности. Их популярность связана с появлением психоанализа, благодаря которому была введена концепция бессознательного.

Бессознательное — это самый темный уголок нашей души. Проникнуть в собственное — и тем более в чужое — бессознательное очень сложно. Для этого психоаналитику необходимы годы работы с конкретным человеком. Поэтому тесты следует использовать с особой осторожностью, особенно когда речь идет об интерпретации.

Рисуночные тесты имеют ряд преимуществ. Предполагается, что тестовые ситуации достаточно знакомы и позволяют тестируемому раскрепоститься и проявить те качества, которые не нашли выхода на более ранних этапах обучения. Кроме того, во время рисования ослабляется контроль так называемого (цензора сознания), что позволяет бессознательному в некоторой степени проявиться. Рисунки могут стать отличным способом наладить контакт с тестируемым человеком и установить взаимопонимание, что позволит вам получить дополнительную информацию о нем.

Рисуночные тесты имеют ряд недостатков. Прежде всего, трудно установить связь между чертежами и желаемыми параметрами. Более того, интерпретация зависит от личности исследователя — проекция является обоюдоострым оружием, которому подвержен и экспериментатор, поэтому нужно быть осторожным в интерпретации.

Все данные, полученные в ходе экспериментов с рисунком, обязательно должны быть сопоставлены с результатами обычных испытаний. В целом, интерпретация результатов рисуночных тестов должна проводиться с учетом как можно более полной информации о тестируемом человеке, его прошлом и настоящем.

Было обнаружено, что замкнутые люди становятся более спокойными, когда они поглощены процессом рисования. Было показано, что рисование пауз может быть успешно использовано для того, чтобы заставить сдающего тест говорить.

Материалы, используемые во всех тестах: обычный лист бумаги (A4), простой карандаш (лучше использовать мягкий) и ластик.

Также помните, что дети часто копируют рисунки других — особенно если рисунок друга высоко оценивается взрослыми. Они пытаются в точности воспроизвести то, что нарисовал пожилой человек. Потому что они искренне верят, что именно так они «должны» рисовать. Дети также любят рисовать иллюстрации к сказкам. Более того, персонажи имеют именно сказочное, а не «символическое» значение. И в данном случае это раздвоенный меч. Есть также игры для рисования. И лист бумаги может стать кукольным театром или полем боя. И если вы попросите ребенка нарисовать, например, дом, он, скорее всего, постарается сделать это так же, как вы сами — потому что в его сознании это «правильный» рисунок. Или он нарисует дом, в котором хотел бы жить. А рядом с ним — дерево, а на дереве — птица. И будет много деревьев, потому что это сад, а в саду — фонтан и много детей. И собака, и кошка, и котенок обязательно. Это вполне нормально.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: