Сознание и деятельность

Оглавление:

Деятельность субъекта, как внутренняя, так и внешняя, опосредована и контролируется психическим отражением реальности. То, что субъект воспринимает в объективном мире как мотивы, цели и условия своей деятельности, должно так или иначе восприниматься, представляться, пониматься, сохраняться и воспроизводиться в его памяти; то же относится и к его процессам деятельности, а к самому себе — к его состояниям, качествам, особенностям. Таким образом, анализ деятельности приводит нас к традиционным предметам психологии. Но теперь логика исследований перевернута: проблема проявления психических процессов трансформируется в проблему их возникновения, их генерирования теми социальными отношениями, в которые человек входит в объективном мире.

Ментальная реальность, которая непосредственно раскрывается перед нами, — это субъективный мир сознания. Потребовались века, чтобы мы освободились от отождествления умственного и сознательного. Поражает разнообразие путей, приведших к его дифференциации в философии, психологии, физиологии: достаточно упомянуть Лейбница, Фехнера, Фрейда, Сеченова, Павлова.

Решающим шагом стало утверждение идеи о различных уровнях психической рефлексии. С исторической, генетической точки зрения, это означало признание существования предсознательной психики животных и появление ее качественно новой формы в человеке — сознания. Это породило новые вопросы: об объективной необходимости, на которую реагирует возникающее сознание, о том, что оно порождает, о его внутренней структуре.

В своей непосредственности сознание — это образ мира, открытый субъекту, включающий в себя себя себя, свои действия и свои состояния. Субъективный образ мира, естественно, не ставит перед непосвященной личностью теоретических проблем: это мир, а не мир и образ мира, который он видит перед собой. В этом спонтанном реализме лежит настоящая, если наивная, правда. Идентификация психической рефлексии и сознания — это совсем другое дело; это не что иное, как иллюзия нашей интроспекции.

Это происходит от, казалось бы, неограниченной необъятности сознания. Спрашивая себя, сознаем ли мы какое-либо явление, мы ставим перед собой задачу сознания и, конечно же, решаем ее почти мгновенно. Потребовалось изобретение тахистоскопического метода для экспериментального разделения «поля восприятия» и «поля сознания».

С другой стороны, известные и легко воспроизводимые факты в лабораторных условиях показывают, что человек способен к сложным адаптационным процессам, управляемым объектами в окружающей среде, не зная их образа; он избегает препятствий и даже манипулирует вещами так, как будто «не видел» их.

Другое дело, когда необходимо сделать или изменить вещь по шаблону или представить содержимое объекта. Когда я сгибаю проволоку или рисую пятиугольник, например, я должен сравнить имеющееся у меня изображение с условиями объекта, с этапами его реализации в изделии, путем внутренней подгонки одного к другому. Такие сравнения предполагают, что мое представление представляется мне как бы на одной плоскости с объективным миром, но без слияния с ним. Это особенно заметно в задачах, в которых необходимо выполнять взаимные пространственные сдвиги изображений объектов, связанных друг с другом; например, задача, требующая мысленного вращения фигуры, вписанной в другую фигуру.

Исторически сложилось так, что необходимость такого «становления» (представления) ментального образа субъекту возникает только при переходе от адаптивной деятельности животных к специфической для человека продуктивной, трудовой деятельности. Продукта, к которому сейчас стремится деятельность, еще не существует. Поэтому продукт может регулировать деятельность только в том случае, если он представлен субъекту в такой форме, которая позволяет сравнивать его с исходным материалом (объектом труда) и с его промежуточными преобразованиями. Кроме того, для субъекта должен существовать ментальный образ продукта как цели, чтобы он мог действовать в соответствии с этим образом и модифицировать его в соответствии с заданными условиями. Такие образы являются сознательными образами, сознательными восприятиями — словом, сутью явлений сознания.

Конечно, необходимость появления сознательных явлений в человеке ничего не говорит о процессе их возникновения. Но в нем четко поставлена задача исследовать этот процесс, задача, которая в предыдущей психологии вообще не решалась. Дело в том, что в рамках традиционной схемы от объекта к субъекту феномен сознания в субъекте был принят без объяснения причин, за исключением интерпретаций, которые признают существование наблюдателя под покровом наших черепов, глядящего на сплетенные в мозге образы процессами физиологии нервов.

Появление человеческого сознания. Условия для возникновения сознания

Переход к сознанию представляет собой начало нового, более высокого этапа в развитии психики. В отличие от умственной рефлексии, характерной для животных, сознательная рефлексия — это отражение объективной реальности в отрыве от существующих к ней отношений субъекта, то есть рефлексия, подчеркивающая ее объективные устойчивые свойства.

В сознании образ реальности не сливается с переживанием субъекта: то, что отражено в сознании, представляется субъекту «неизбежным». То есть, когда я осознаю эту книгу, например, или даже мысль о книге, сама книга не сливается в моем сознании с моим опытом этой книги, мысль о самой книге с моим опытом этой мысли.

Разделение отраженной реальности в сознании человека как объективной имеет, как и ее другая сторона, разделение мира внутреннего опыта и возможность развития на этой почве самонаблюдения.

Перед нами стоит задача проследить условия, которые порождают эту высшую форму психики, человеческого сознания.

Причиной гуманизации человека животными предками, как известно, является возникновение труда и формирование на его основе человеческого общества. «Труд, говорит Энгельс, сам создал человека1 . 1 Труд также создал человеческое сознание.

Возникновение и развитие труда, первого и фундаментального условия существования человека, привело к изменениям и гуманизации его мозга, органов внешней деятельности и органов чувств. «Сначала была «работа», как говорит об этом Энгельс, «а затем, вместе с ней, артикулировать речь, два главных стимула, под влиянием которых обезьяний мозг постепенно превращался в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяний мозг, намного превосходит его по размеру и совершенству». «2 Главный орган трудовой деятельности человека — его рука — мог достичь совершенства только благодаря развитию самого труда. «Только благодаря труду, благодаря адаптации ко всем новым операциям ….». человеческая рука достигла наивысшего уровня совершенства, что позволило ей воплотить в жизнь, как по мановению волшебства, картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыку Паганини «3 .

3 Если сравнить максимальный объем черепа обезьяны и черепа доисторического человека, то окажется, что мозг последнего более чем в два раза превышает мозг наиболее высокоразвитых современных видов обезьян (600 см3 и 1400 см3).

Человеческий мозг также имеет гораздо более сложную, гораздо более высокоразвитую структуру по сравнению с мозгом высших обезьян.

Уже у неандертальского человека, как показывают впечатления от внутренней поверхности черепа, в коре головного мозга появляются новые поля, которые еще не полностью дифференцированы у обезьяны, и которые затем достигают своего полного развития в современном человеке. Это, например, поля, обозначенные (по Бродману) как 44, 45, 46 в лобной доле коры головного мозга, поля 39 и 40 — в теменной доле, 41 и 42 — в височной доле.

При изучении так называемого «проективного моторного пола» становится очень ясно, как новые, в частности, человеческие черты отражаются в корковой структуре). Тщательно стимулируя электрическим током различные точки этого поля, можно представить себе, какое именно место занимает проекция того или иного органа, в соответствии с сокращением различных групп мышц, вызванным стимуляцией. Пенфилд выразил результат этих экспериментов в виде схематичного и естественно условного рисунка, который мы воспроизводим здесь. На рисунке, выполненном в определенном масштабе, показана относительно большая площадь, занимаемая мозгом человека проекцией таких органов движения, как кисть (рука) и, прежде всего, органы звуковой речи (мышцы рта, языка, органы гортани), функции которых особенно интенсивно развивались в условиях человеческого общества (работа, речевое общение).

Под влиянием работы и в связи с развитием мозга также совершенствовались органы чувств человека. Как внешние органы деятельности, они приобрели качественно новые свойства. Чувство осязания было утончено, гуманизированный глаз смог воспринимать больше в вещах, чем глаза дальновидной птицы, а слух развился, способный воспринимать тончайшие различия и сходства в артикулированных звуках человеческой речи.

Развитие мозга и органов чувств, в свою очередь, оказывало обратное воздействие на работу и речь, «давая все больше и больше импульсов для дальнейшего развития «1.

За индивидуальными анатомо-физиологическими изменениями в результате работы неизбежно следовали изменения организма в целом в силу естественной взаимозависимости развития организма. Таким образом, возникновение и развитие труда привело к изменению всей физической формы человека, к изменению всей его анатомо-физиологической организации.

Конечно, возникновение работы было подготовлено всем предшествующим ходом развития. Постепенный переход к вертикальной походке, зачатки которой отчетливо видны даже у существующих сегодня обезьян, и связанное с этим формирование особенно подвижных передних конечностей, пригодных для захвата предметов, более свободных и свободных от ходьбы функций, что объясняется образом жизни предков человека, — все это создало физические условия для возможности проведения сложных рабочих процессов.

С другой стороны, был подготовлен и трудовой процесс. Появление работы было возможно только у таких животных, которые жили целыми группами и имели достаточно развитые формы общинной жизни, хотя эти формы были, конечно, еще очень далеки от самых примитивных форм общинной жизни человека. О том, насколько высокие стадии развития форм общинной жизни могут достигать у животных, свидетельствуют очень интересные исследования Н.Ю. Войтонис и Н.А. Тих, проведенные в стаде Сухуми. Как показывают эти исследования, в обезьяньем стаде уже сложилась система взаимоотношений и своеобразная иерархия с соответственно очень сложной системой коммуникации. В то же время, эти исследования позволяют еще раз убедиться в том, что, несмотря на сложность внутренних отношений в стаде обезьян, они все еще напрямую ограничены биологическими отношениями и никогда не определяются объективным и субъективным содержанием деятельности животных.

Наконец, существенным условием работы было также наличие, как мы видели, достаточно развитых форм ментального отражения действительности у высших представителей животного мира.

Все эти моменты в своей совокупности формировали те основные условия, на основе которых мог возникнуть труд и человеческое общество, основанное на труде, в процессе дальнейшей эволюции.

Проблема структуры сознания в творчестве Л.С. Выготского

Сознание является не только фундаментальным, но и ограничивающим понятием в системе психологических понятий; более того, как реальное явление, его трудно теоретизировать и объективировать, что постоянно ставит под сомнение возможности его научного познания, особенно по психологии. Эти трудности, наряду с общей девальвацией проблемы сознания под влиянием идеологии, привели в последнее время к заметному упадку усилий академической психологии по изучению проблемы сознания. В этом контексте особую актуальность приобретает обращение к классике русской психологической мысли, работам Л.С. Выготского, в которых была разработана проблема сознания, в частности, вопрос о структуре сознания.

Для Выготского проблема структуры сознания возникла как одна из важнейших на последнем этапе его научной карьеры, с 1931 по 1934 г. При анализе структуры сознания он проводил различие между его системной и семантической структурами.

Под системной структурой Выготский понимал сложную сеть отношений отдельных функций между собой, специфических для каждой возрастной группы. Он рассматривал семантическую структуру сознания как вид обобщений, с помощью которых человек осмысливает мир. Выготский связывал возникновение системно-семантической структуры сознания с появлением языка. По мнению Выготского, их развитие и функционирование может быть изучено только в их взаимной связи и взаимной обусловленности: «Изменение системы отношений функций друг к другу находится в прямой и очень тесной связи именно со смыслом слов». Однако эти отношения между системной («внешней») и семантической («внутренней») структурами сознания не являются взаимными: внутренние условия внешней, т.е. изменения в семантической структуре (например, связанные с нарушением концептообразующей функции) приводят к трансформации предыдущей системы психических функций (в данном случае к её разрушению).

Выготский начал рассмотрение структуры сознания с проблемы ее системной структуры, что было связано с исследованием развития высших психических функций в рамках реализации программы инструментальной психологии. Он привел результаты этой работы, в частности, в книге «Педология подростка» (1931 г.), которая в то же время ознаменовала переход к новому циклу исследований, основанному на данных впервые опубликованных там экспериментов по формированию концепции. Эта работа положила начало изучению семантической структуры сознания. Дальнейшее развитие взглядов Выготского было направлено на прояснение связей между системной и семантической структурой сознания в процессе индивидуального развития и на углубление изучения семантической структуры сознания, что было выражено в его монографии «Мысль и речь».

Системная структура сознания

Именно Выготский впервые выделил особый класс систем — психологические системы — и стал пионером проблемы их специфичности в российской психологии. Систематика была одним из основных принципов изучения Выготского сознания на последних этапах его творческой деятельности: идею сознания как единой системы он развил главным образом в своих работах 1930-х и 1934-х годов — «О психологических системах», «Педология подростка», «Раннее детство»., «Раннее детство», «Кризис семи лет» и «Мысль и речь».

Если инструментальная психология Выготского базировалась на понятии отдельных, хотя и взаимосвязанных функций, то в конце 1920-х годов он пришел к идее межфункциональной психологии, понятию психологической системы (сам термин возник в 1930-х годах) и ее истории. В то же время Выготский подверг критике психологию того времени, которая постулировала неизменность и постоянство межфункциональных связей сознания и поэтому «рассматривала индивидуальные психологические функции изолированно, в то время как проблема их организации в целостной структуре сознания оставалась вне внимания исследователей». Сделав постулат ранней психологии объектом своего исследования, Выготский поставил перед собой задачу проследить связи функций в процессе развития такой психологической системы, как сознание.

В результате исследований, проведенных в рамках инструментальной психологии, он приходит к выводу, что психическое развитие ребенка заключается не столько в развитии каждой отдельной функции, сколько в изменении межфункциональных связей и отношений: «Сознание развивается в целом… а не как сумму частичных изменений, которые происходят в развитии каждой отдельной функции. Судьба каждой функциональной части в развитии сознания зависит от изменений в целом, а не наоборот».

Выготский рассматривал сознание как целостную систему, выделяя в качестве его элементов индивидуальные психические функции (о них он говорит, например, в), но недостаточно явно. Средой для этой системы являлась микросоциальная система отношений исторического характера, в рамках которой происходила трансформация системы психических функций. В этой среде Выготский отводит решающую роль социокультурным факторам, которые принимают форму систем знаков и значений, имеющих статус, не зависящий от индивидуального сознания, и одновременно функционирующих как инструменты его построения. Выготский уделял большое внимание связям и отношениям между функциями, но в его концепции различные типы связей, в том числе образующие системы, еще недостаточно дифференцированы. Структура этих отношений в самой системе изучалась Выготским только с точки зрения ее генетических преобразований. Выготский рассматривал динамику данной системы в первую очередь с точки зрения ее эволюции, а не функции. В Выготском мы сталкиваемся с определенными представлениями о характеристиках системы сознания в вертикальном направлении, т.е. представлениями о различных уровнях системы и их иерархии (что генетически более ранние отношения представляют собой иерархически более низкие уровни). Выготский отдельно развил понятие самоконтроля и самоопределения (например, его идеи саморазвития, рефлексии, самоформирования и т.д.). Таким образом, идея деятельности была введена в модель психологической системы, однако она редко использовалась конкретно по отношению к сознанию как психологической системе.

К сожалению, Выготский не смог полностью реализовать идею применения системного принципа к изучению сознания: Понятие сознания как психологической системы еще плохо систематизировано и организовано, поэтому построить единую модель сознания как системы не удалось. Идея систематики в концепции Выготского была недостаточно разъяснена, а также отсутствовала последовательность и рефлексивность в ее развитии, так как в данном случае основное внимание уделялось получению специфических психологических, а не методологических знаний.

Особое место в исследовании Выготского системной структуры сознания занимает определение свойств функций (которые в данном случае функционируют как элементы сознания). В этом отношении несомненный интерес представляет идея инструментальной структуры функций.

В 1927-1931 гг. Выготский работал над программой так называемой «инструментальной психологии», согласно положениям которой сознание формируется с помощью инструментов и других внемозговых (работающих вне мозга) «инструментов», медиаторов, которые для него были прежде всего словами и знаками. Выготский пришел к выводу, что операция использования знаков лежит в основе развития высших психических функций, система которых формирует высший психический синтез, сознание. Следует отметить влияние марксистской философии на идею инструментальной структуры функций: Таким образом, функционально-опосредничающий знак (особый случай «инструментов речи») являлся прямым аналогом инструментов, которые Маркс и Энгельс поместили в центр истории человечества. Сама идея специфического для человека посредничества в его связях с миром природы и общества была заимствована из марксизма и разработана и расширена Выготским в связи человека с самим собой.

Вместе с пониманием сознания как «исторического сознания человека» — сознания объекта и общества, которое возникает с появлением языка и характеризуется системно-семантической структурой и о сознании младенца.

Концепция сознания как синтеза была, прежде всего, решением проблемы единства сознания Выготского. Так, он описывает, как распад этого синтеза (в основе которого лежит нарушение функции формирования концепции, т.е. изменение семантической структуры сознания) приводит в шизофрении к возникновению дезинтеграции, дезинтеграции различных тенденций, которые «выходят из бессознательного» и «проникают во всесознание».

Более того, такое понимание сознания позволяет исследователям включить явления так называемых «измененных состояний сознания» в область психологического анализа. Сам Выготский, на наш взгляд, сделал определенные шаги в этом направлении. При этом он неоднократно указывал на то, что в процессе развития в памяти происходят так называемые «перерывы»: «Нет эпохи нашей жизни…». …не забыт, как годы полового созревания. Мы знаем, что память является основой того, что психологи называют единством и идентичностью личности. Память — это основа самоощущения. Разрыв в памяти обычно указывает на переход из одного состояния в другое, из одной структуры личности в другую. По этой причине характерно, что мы не помним наших болезненных состояний, снов». То есть Выготский объясняет эти факты переходом «к другой системе связей между отдельными функциями», то есть к другой структуре сознания. Таким образом, становится понятной возможность использования теории сознания Выготского для изучения феноменов измененных состояний сознания.

Следует также отметить, что понимание сознания как способа организации психической жизни позволяет представить более полную картину последовательного развития сознания в онтогенезе и филогенезе, включив этапы формирования предпосылок сознания в истинном смысле этого слова.

Концепция сознания как синтеза — это не только удобная теоретическая конструкция, позволяющая охватить многие внешние явления в области психологических исследований, но и важный методологический принцип, обеспечивающий рассмотрение сознания как отдельной целостной сущности (что подразумевает весьма специфическую проблему). Существовавшие в русской, традиционно марксистскоориентированной психологии объяснительные принципы в изучении сознания как сущности предполагали поиск детерминант сознания вне его, что нередко приводило к отказу от поиска собственных детерминант. Взгляд на сознание как на синтез представляется нам логическим следствием развития Выготского системного мышления: в его концепции сознание предстает как сложная структурированная система, открытая для внешнего мира. Таким образом, такое понимание сознания позволяет включить, например, понятия самосознания в понятие сознания.

Подробное описание системной структуры сознания Выготский дал в своих многочисленных работах по психологии старости за период с 1931 по 1934 годы, которые были посвящены, в частности, проблемам возникновения, развития и распада высших форм сознания (его функциям). В этих работах он развил идею о различных «холистически формирующих» факторах на каждой стадии онтогенеза, воплощенную в представлении о существовании доминирующей функции в разные эпохи, вокруг которой строятся и подчиняются все остальные. Это предполагает наличие различных единиц анализа для каждой стадии развития сознания. Следует отметить, что идея переменных системных оснований особенно интересна в силу своей оригинальности, как пишет Е.Е. Соколова, ни одна школа холистической психологии не пришла к подобным выводам.

Семантическая структура сознания

Вторую составляющую структуры сознания Выготский назвал семантической структурой. Выготский предложил значение как единицу анализа семантической структуры сознания. Он рассматривал значение (а понятие как его высшую форму) как средство познания. Он понимал значение как некий эквивалент операции, посредством которой человек думает о данном объекте.

Следует отметить и другие подходы Выготского к проблеме единиц анализа сознания. Хотя выбор смысла как единицы анализа оказался очень удачным для его теоретической и экспериментальной разработки, Выготский не переставал искать другие варианты, так как выбор смысла не полностью совпадал с одним из основных психологических принципов самого Выготского — принципом единства аффекта и интеллекта, за нарушение которого он критиковал прежнюю психологию. Поэтому для изучения сознания в своем «Кризисе семи лет» (1933 г.) он предложил другое единство, восприятие, которое было методологически очень важным, но представляло большую трудность для экспериментальных исследований. Однако эти взгляды были недостаточно развиты Выготским. Таким образом, в то же время опыт был представлен им и как единица анализа отношений человека и окружающей среды.

Однако Выготский предложил другой способ реализации принципа единства аффекта и интеллекта, который позволяет оставить смысл как объект психологического анализа. Этот способ изложен в последней, седьмой главе его последней работы «Мысль и речь» (1934). Рассматривая проблему внутренних механизмов формирования смысла слова, он вводит понятие смысла и переходит к вопросу о связи между смыслом и смыслом.

По мнению Выготского, значение слова — более стабильное и менее индивидуализированное образование по сравнению со значением слова, так что в некоторых местах понятие «смысл» приближается к понятию индивидуального значения (в терминологии Леонтьева) по содержанию. В анализе Выготского планов языкового мышления понятие «смысл» интерпретируется как обращение к «мотивирующей сфере нашего сознания, которая включает в себя наши влечения и потребности, наши интересы и влечения, наши аффекты и эмоции» (однако, эта интерпретация все же дается Выготским в весьма неявной форме). Вслед за К.С. Станиславским Л.С. Выготский, рассматривая понимание смысла чужой речи, ссылается на понятие подтекста: «За мыслью существует аффективная и волевая тенденция….. Действительное и полное понимание чужой мысли становится возможным только тогда, когда мы раскрываем ее реальный, аффективно-волевой подтекст».

М.Г. Ярошевский пишет, что для Выготского смысл становится единством анализа сознания. Мы считаем, что это мнение, на наш взгляд, является не только экспликацией некоторых идей Выготского, но и их развитием с позиций современной психологии. Однако нет сомнений в том, какое большое значение имело введение Выготским понятия смысла для последующих построений понятия сознания (например, теория А.Н. Леонтьева). Отметим также законы Выготского об унификации и слиянии смыслов (которые специфичны по сравнению с законами для словесных значений). К сожалению, психология здесь не уделяла этому особого внимания, а законы, соблюдаемые Выготским, могли бы помочь объяснить так называемую аффективную логику, функционирование бессознательного и т.д.

Тем не менее, категория смысла как единицы сознания в концепции Выготского была несравненно более развита, несмотря на предпринятые им шаги по изучению смысла.

Смысл Выготского (как и Леонтьева) подобен точке взаимодействия индивидуального и общественного сознания, носителю и средству передачи социального опыта, средству его усвоения конкретной личностью (на эти идеи оказала влияние марксистская позиция о социальной, культурной и исторической обусловленности человеческой психики).

Для Выготского передача социального опыта через усвоение смыслов была не постулатом, а проблемой — его интересовал сам процесс усвоения смыслов. По мнению Выготского, общественное сознание отражается не только в содержании смысла и его форме (т.е. структуре, построении понятий), но и влияет на ход развития самого смысла, задавая его направление: «Взрослые, общаясь с ребенком через язык, могут определить путь развития обобщений и конечную точку этого пути, т.е. получить обобщение в его результате. (в понимании этих терминов Леонтьевым), что, возможно, связано с низким уровнем развития его понятия смысла. Кроме того, Выготский (по сравнению с Леонтьевым) имел более узкий охват этого понятия, рассматривая только сферу словесных значений.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: