Свобода воли и моральная ответственность в творчестве Ф. Достоевского - Человек как центральная фигура в творчестве Достоевского

Оглавление:

Творчество Ф.М. Достоевского, который в своих произведениях предвосхитил основные философские, социальные, социально-психологические и нравственные коллизии XX века, представляет собой уникальное явление по степени влияния на характер его интеллектуального развития. Духовное богатство наследия Достоевского, его многогранность и противоречивость позволили идеологам различных течений европейской мысли увидеть в великом писателе своего «пророка», особенно в России, где почти каждое философское и эстетическое течение пыталось вписать его в свои предшественники.

Несомненно, имя Достоевского прочно связано в нашем сознании с христианством, точнее, с православием. Из всех гениев русской литературы он самый религиозный. И особенно сейчас, в наше время переоценки, понятно желание специалистов видеть в нем глубоко религиозного мыслителя, ортодоксального последователя православия. Однако, по мнению В.Синцова, «в отношении Достоевского к Богу скрыт некий парадокс»: его религиозность отмечается вместе с его атеизмом! В мировой литературе, пожалуй, нет другого писателя, чье творчество было бы насыщено христианскими образами, темами и идеями в такой степени и на таком художественном уровне. Но что побуждает нас говорить во времена неверия Достоевского? Откуда берется возможность двусмысленности в месте, где такая двусмысленность должна быть исключена? Возможно, проблема здесь не столько в Достоевском, сколько в самом феномене веры. Вера и неверие всегда пересекаются; их связывает сомнение.

Сомнения Достоевского пронизывали всю его религиозность, но прежде всего они касались главного — существования самого Бога. В своем знаменитом письме к Н.Д. Фонвизину он пишет: «Скажу о себе, что я дитя века, дитя неверия и сомнения….. Если бы кто-то доказал мне, что Христос находится вне истины, и это действительно было бы так, что истина находится вне Христа, я бы предпочел быть с Христом, чем с истиной. Шестнадцать лет спустя, в не менее знаменитом письме к А. Майкову, Достоевский назвал вопрос о существовании Бога главным вопросом, «которым……. сознательно и бессознательно мучился всю жизнь». Таким образом, в этом мучительном противостоянии веры и разума, по мнению писателя, истина и Христос были «одинаково противоположны».

Дилемма «Христос или истина» — почти дословно в тех же словах, что и в письме Фонвизину — повторяется Ставрогиным, одним из самых зловещих злодейских персонажей. «Не вы ли мне говорили, — восклицает он Шатову, — что если бы вам математически доказали, что истина лежит вне Христа, вы бы согласились остаться с Христом, а не с истиной?» Сам Достоевский, будучи атеистом, жаждал веры, а будучи верующим, он сочувствовал атеистам и понимал их порой стыдливо-тайное стремление к Богу. Он знал, что полюс неверия, как и полюс веры, подвержен сомнению, только с другим вектором.

Однако более важным при рассмотрении творчества Достоевского как христианского писателя является не столько вопрос о его собственной вере, сколько о человеке в рамках веры и неверия. По словам В.С. Соловьева, «прежде всего он любил живую человеческую душу во всем и везде, и он верил, что все мы — один род Божий, верил в бесконечную силу человеческой души, торжествующей над всякой внешней силой и над всяким внутренним падением». Через переживание божественной силы в душе, которая прорывается сквозь все человеческие слабости, Достоевский познал Бога и Богочеловека. Религиозный человек, он был одновременно свободным мыслителем и сильным художником. Эти три стороны, эти три высшие вещи не были разделены между ними и не были взаимоисключающими, а неразрывно входили во всю его деятельность… Для Достоевского они были лишь тремя нераздельными формами одной абсолютной идеи. Бесконечность человеческой души, открытая во Христе, способная вместить в себя бесконечность Божества — эта идея есть одновременно величайшее благо и величайшая истина и красота совершенства.

Человек как центральная фигура в творчестве Достоевского

По мнению М.И. Туган-Барановского, интерес Достоевского к человеческой личности связан с центральной идеей нравственной философии Канта — идеей бесконечной ценности человеческой личности. Критик считает, что Кант не дал окончательного развития своей идее и не показал ее разрешение применительно к чрезвычайно сложным проблемам практической жизни. Именно это и выполнил Достоевский, и в этом его непреходящая заслуга как философа-моралиста. В своем произведении писатель связывает три основные проблемы: проблему Бога, проблему человечества и проблему мирового зла. У Достоевского есть герои огромной духовной силы и с неутолимой жаждой абсолюта. Так происходит, например, с Кирилловым в «Одержимом». Он не верит в Бога и добро и делает вывод, что человек должен стать абсолютной ценностью для себя, «должен стать Богом для себя». Для этого человеческая личность должна стать бесконечно сильной и свободной. А для этого необходимо, чтобы человеческая воля была свободна от всяких ограничений, чтобы человек ничего не боялся, не испытывал страха перед тем, что пугает его больше всего — смертью: «Тот, кто преодолеет боль и страх, сам станет Богом». Человек станет Богом и изменится физически…».

Атрибутом нового человека, человека-Бога, будет «сила воли». Но как человек может доказать, что его воля свободна от всякого страха? Только одним способом — добровольным самоубийством. «…Атрибут моего божества, — говорит Кириллов, — это сила воли. Это все, что я могу сделать в основном, чтобы показать неповиновение и новую ужасную свободу от себя». Парадокс этого героя заключается в том, что он прежде всего глубоко религиозная натура; он не может жить без Бога, но и в Бога не верит: «Бог необходим и потому должен быть. Но я знаю, что он не является и не может быть…. Только за это можно застрелиться…». Потеряв Бога, Кириллов попытался заменить его человеческой личностью. Но оказалось, что идея о высшей ценности человеческой личности вне концепции Бога напрямую ведет к отказу от жизни и самоубийству.

М.И. Туган-Барановский справедливо считает, что «Достоевский через героя Кириллова говорит о том, что идея самоцели человеческой личности как ее скрытая основа неизбежно предполагает идею абсолютного добра, иначе говоря, идею Бога. Так Достоевский решает проблему Бога — в духе философии Канта, который постулирует Бога как единственно возможное основание для нравственного закона.

Проблема человека, что интересно, решается писателем в фигуре Раскольникова, который убежден, что люди неравны. В его знаменитом монологе к Соне Мармеладовой звучит вопрос: «…Тварь ли я дрожащая, или право имею?». А главный герой мучается от того, что он оказывается обычным человеком, подчиняющимся моральному закону. Он хотел иметь «свободу и власть, а главное — власть! Над всеми трепещущими созданиями, над всем муравейником!». И он должен был получить эту силу, освободившись от морального закона. Но нравственный закон оказался сильнее его, и он пал. Его ошибка заключалась в том, что он искал логические доказательства нравственного закона и не понимал, что он не нуждается в доказательствах, поскольку получает высшую санкцию не извне, а от самого себя.

Интересно сравнить Раскольникова с Кирилловым. Трагедия этих двух людей принципиально различна: Кириллов «мучается Богом», он стремится к свободе, хочет сделать человека богом и убивает себя за это; Раскольников не думает о Боге, он стремится к власти и убивает за это другого человека. Кириллов ничего не хочет для себя — он верит в бесконечную ценность человеческой личности; Раскольников хочет для себя всего, он отрицает равенство людей. Кириллов хочет убить страх смерти; Раскольников хочет убить страх убийства. Кириллов реализует высший уровень человеческой силы воли, Раскольников — низший.

Проблема свободы личности в творчестве Достоевского

Христос принес человеку свободу, но вместе с ней и страдания, присущие свободе. Великий инквизитор хочет «исправить деяние Христа» — отнять у человека свободу, которую он считает непереносимой, и подчинить его фиксированной и неизменной власти авторитета, сделать человека «тихим, смиренным счастьем, счастьем слабовольных существ, таких, какими они созданы быть». Где правда? Христос любил людей, но принес им страдания свободы; Великий Инквизитор тоже любил людей: и он был в пустыне, и он мучился, и он пожертвовал собой ради человечества, и принес людям счастье, лишив их свободы. Для кого человеческая личность во всей ее сложности, с ее свободой совести, с ее свободным нравственным сознанием, является высшей ценностью, тот никогда не будет готов пожертвовать человеческой свободой ни ради чего на свете, даже ради счастья человечества. Лучше позволить людям страдать от познания добра и зла, чем быть счастливыми и отказаться от этой свободы. Человечество существует не для счастья, а для бесконечного совершенствования человеческой личности; и счастье ценно потому, что оно сопутствует этой высшей цели и способствует ее достижению. И поэтому вся правда на стороне Христа, а мечта Великого Инквизитора — это ложь, внушенная ему его непониманием человеческой личности. В своей гордыне он считает, что люди ничтожны по сравнению с ним, он не верит в Бога и поэтому не верит в человека.

Таким образом, по мнению Достоевского, Христос дает человеку право выбора между добром и злом. Вопрос о герое в состоянии выбора интересно рассмотрен Вяч. Ивановым в его работе «Достоевский и трагедия романа». Критик приходит к выводу, что романы Достоевского по сути своей являются трагедиями, потому что герои должны выбирать между свободой и необходимостью, писатель с предельной ясностью показывает нам тайну антиномичного сочетания детерминизма и свободного выбора. Он подводит нас, по словам Иванова, «к самому ткацкому станку жизни и показывает, как в каждой клетке скрещиваются нити свободы и необходимости». Каждый хочет действовать так, как его внутренняя свободная воля, вдохновленная Богом или противостоящая Богу и отдельная от него самого, желает….». Но оказывается, что действия людей удивительным образом согласуются с божественной волей.

Раскольникову, в самом тяжелом труде, снится сон о чуме, пришедшей в Европу из Азии, когда люди не могли договориться и каждый считал себя носителем истины, когда люди, не в силах ничего доказать друг другу, начинали братоубийственную войну. Этот бред — лишь обобщенное следствие его недавнего самоутверждения в собственной сверхчеловеческой сингулярности. Достоевский противопоставляет этому опыт истинной любви к человеку и живому Богу. По словам Вяч. Иванова, Достоевский не предавался мысли, что доброте можно научить доказательствами, ее надо почувствовать, проникнув в сущность Бога: «Ищите восторга и экстаза, целуйте землю, видите и чувствуете, что все виноваты за всех и за все, и спасутся радостью этого восторга и этого постижения.

Хорошо известно высказывание Н.А.Бердяева о том, что «у Достоевского нет ничего, кроме человека». Действительно, мир его романов фантасмагоричен и направлен на одно — на изображение причудливых, а иногда и откровенно ужасных бездн человеческого характера. Достоевский открывает новую мистическую науку о человеке. По словам Н.А. Бердяева, «он не любит брать человека в устойчивую структуру этого мира. Он всегда показывает нам человека в безнадежной трагедии, в противоречиях, уходящих в глубину….. У него какое-то неистовое чувство человеческой личности и ее вечной, неизгладимой судьбы….. Он постоянно ведет спор с Богом о судьбе человека….. Весь «Раскольников» и «Иван Карамазов» — это мучительный вопрос о человеке, о пределах, установленных для человека….. Достоевский всегда мыслил категориями противоположностей, и поэтому он оттачивал свое мышление….. Свои первые открытия о человеческой природе писатель делает в «Записках из подполья» и завершает их в «Легенде о Великом Инквизиторе». Как отмечает Бердяев, он прежде всего отрицает, что человек по природе своей стремится к полезности, счастью, удовлетворению, что человеческая природа рациональна, что ей присуща та же потребность в автономии, в свободе от всего хорошего, в безмерной свободе. Человек — иррациональное существо.

Трагический гуманизм в творчестве Достоевского

В своих главных произведениях, по мнению Бердяева, Достоевский преодолел наивные, элементарные основы старого гуманизма, и ему открылся совершенно новый, трагический гуманизм. В этом отношении его можно сравнить только с Ницше, который переформулировал трагическую проблему человека. Неоднократно отмечалось, что Достоевский предвосхитил идеи Ницше. Оба они были прежде всего великими антропологами, и их антропология носит апокалиптический характер. Образ Кириллова в романе Достоевского «Одержимый» является наиболее кристально чистой концепцией освобождения человека от власти всякого страха и достижения состояния божественности: «Всякий, кто хочет основной свободы, должен решиться убить себя….». Каждый, кто осмеливается убить себя, — Бог. Идея человек-Бог и богочеловек — это полярность человеческой природы, два пути — от человека к Богу и от Бога к человеку. Путь Кириллова — путь героического духа, побеждающего всякий страх и стремящегося к горной свободе. Но у самого Достоевского все сложнее и богаче, чем у его героев, он знает больше, чем они. По мнению Бердяева, главное в Достоевском следует искать не в смирении, не в сознании греха, а в тайне человека, в свободе.

Легенда о Великом Инквизиторе» завершает антропологические откровения писателя и ставит проблему человека в новом, религиозном свете. Здесь Достоевский приближает свою тайну человека к тайне Христа. Свобода человека — самое дорогое из всего, а свобода человека — самое дорогое из всего, что есть у Христа. В этой блестящей метафизической поэме Достоевский раскрывает борьбу двух мировых принципов — Христа и Антихриста, свободы и принуждения. Постоянно говорит Великий Инквизитор, враг свободы, который презирает человека и хочет сделать его счастливым с помощью принуждения. Но в этой негативной форме Достоевский раскрывает свое позитивное учение о человеке, его бесконечном достоинстве, его бесконечной свободе. Это поэма о гордой, возвышенной свободе человека, о его бесконечно высоком призвании, о безграничных силах, присущих ему. Высшее, богоподобное достоинство человека требует права на произвол и на страдания. Человек — трагическое существо, и это признак его принадлежности не только к этому миру, но и к другому. Для трагического существа, воплощающего бесконечное, окончательный мир и счастье на земле возможны только через отказ от свободы, от образа Бога в себе.

Питирим Сорокин в своей статье «Заветы Достоевского» определяет главный завет писателя как «деятельную любовь». Когда люди проникнутся им и исполнят его, тогда станут возможны истинная свобода, равенство и братство, и тогда будет «Христос во всех и во всем». Для Достоевского истинная свобода заключается не в разнузданности, а «только в преодолении себя и своей воли, чтобы всегда быть истинным хозяином самого себя». Свобода заключается не в богатстве или деньгах, а в «служении всем». Если человек способен на это, и те, кто активно любит, могут это сделать, разве он не свободен? В отличие от Бердяева, Питирим Сорокин отмечает, что главный девиз Достоевского — «Смирись, гордый человек!», то есть откажись от своего ложного пути и обратись на путь великой любви и любовного единения. Вне любви не только не может быть спасения, но и не может быть истинного спасителя и освободителя. Если только освободитель не проникся заветом любви на практике, в своих поступках и поведении, то такой человек, какими бы возвышенными словами он ни прикрывался, будет лжепророком, мнимым освободителем, великим тираном и никаким благодетелем человечества.

На интересный аспект темы свободы у Достоевского указывает статья Ф.А.Степуна «Мировоззрение Достоевского». Критик пишет, что писатель подвергает своих героев двум великим искушениям: искушению человеческого разума духом революционной утопии и искушению человеческого сердца, особенно влюбленного сердца, похотью паука. Достоевский задает своим героям вопрос: устоите ли вы, преодолеете ли вы искушение?

Философско-христианские взгляды Ф.М. Достоевского

Достоевский считал вопрос о существовании Бога главным в нашей жизни. «… Не как мальчик я верю в Христа и исповедую Его, но через великое горнило сомнений прошла моя осанна….. «. «… Вопросы о том, есть ли Бог и существует ли бессмертие … Это первые вопросы и прежде всего» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы.», говорит Алеша Карамазов. Те, кто не задумывается над этими вопросами, обречены на пустую жизнь. И на главные вопросы следует отвечать только «да». Достоевский не верил в возможность абсолютного атеизма: «Никто не может быть не убежден в существовании Бога. Я думаю, что даже атеисты убеждены, хотя и не признаются в этом, из стыда, что ли… «. Лосский Н.О. Бог и зло мира. Отрицающие Бога находятся в логическом тупике: они не могут рационально доказать, что Бога нет — на Земле слишком много неизвестных. Он начнет рассказывать нам о пороках Церкви, о противоречиях в Писании, о слабости древних, которые придумали Бога, чтобы утешить себя. Но он будет говорить не о Боге, а о людях, их пороках и несовершенствах. Князь Мышкин говорит: «Как часто я встречал неверующих и как часто я читал такие книги, мне казалось, что они говорят….. … Как будто дело не в этом, хотя на первый взгляд кажется, что в этом. Достоевский Ф.М. Идиот.

Таким образом, Ницше, провозглашающий смерть Бога, должен бороться против морали и, следовательно, против «слабых и неудачливых», которые изобрели мораль. Тем не менее, Достоевский рассматривает различные способы подхода к атеизму и его последствиям.

Помня о «многоголосом» характере творчества Достоевского, рассмотрите его персонажей, которые наиболее близки к атеистическому мировоззрению. Самый логически последовательный из героев-атеистов — Кириллов. Он измучен Богом до болезни, до безумия. Он уверен, что «Бог необходим, а значит, должен быть», но, с другой стороны, убежден: «. Он не существует и не может существовать». Достоевский Ф.М. Одержимые. М, 1971. Ч. 3.6. Его душу разрывают две ужасные силы: С одной стороны, ему дано почувствовать сверху «пять-шесть секунд» «присутствие вечной гармонии». «Это как если бы человек вдруг воспринял всю природу и неожиданно сказал: «Да, это правда». Он признается: «За эти пять секунд я проживаю свою жизнь, и за них я бы отдал всю свою жизнь, потому что это того стоит». Достоевский Ф.М. Одержимые. М, 1971. Ч. 3,5. Сам Бог стучится в сердце Кириллова: как не верить? Но другая, не менее мощная, сила, не дает ему поверить — невероятная гордость. Он утверждает, что «жизнь — это боль, жизнь — это страх», «все негодяи» и людям нужен другой мир, мир гордости и свободы. Для этого достаточно перестать придумывать Бога и поставить себя на место Бога, и тогда люди и земля физически изменятся, время исчезнет. Несомненно, Кириллов обладает огромной силой, если его благочестивые суждения переносят живое восприятие Бога.

Однако выбор все же должен быть сделан, колебания не для таких людей, как Кириллов. Для него это вопрос жизни и смерти. «Неужели вы не понимаете, что человек не может оставаться живым с этими двумя мыслями? » — спрашивает он Верховенского. И выбор сделан — сделан в рассуждениях Кириллова о том, что все хорошо: «Кто будет голодать, а кто обижать и позорить девушку — тот молодец». Для Кириллова стирается грань между добром и злом, для него существует только счастье и свобода; в этом смысле он говорит: «. Все хороши», то есть свободны. Тот, кто учит, что «все хороши», «положит конец миру», и «имя ему — Человек-Бог» (предвестие ницшеанского сверхчеловека!). Одна мысль не дает Кириллову покоя: «Неужели никто на всей планете, увидев Бога…? Осмелится ли он до конца исполнить свою волю? » Тот же вопрос мучил Ницше. Очевидно, что Бог не закончен до конца; требуется акт абсолютной силы воли, чтобы доказать это раз и навсегда: Бога нет, и человек свободен. «Ставрогин… не верит, что верит», — говорит Кириллов. То же самое мы можем сказать и о нем.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: