Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса - Главная особенность развития человечества

Оглавление:

Юрген Хабермас — немецкий философ и социолог, начавший свою деятельность в рамках Франкфуртской школы. Он родился 18 июня 1929 года в Дюссельдорфе. Он изучал философию, историю и психологию в университетах Геттингена (1949—1950), Цюриха (1950—1951) и Бонна (1951—1954). В 1954 году он защитил докторскую диссертацию по философии Шеллинга под руководством Э. Ротакера. С 1956 по 1959 год он был ассистентом в Институте социальных исследований во Франкфурте-на-Майне, которым руководил Макс Хоркхаймер, а с 1980 по 1983 год был директором этого института. С 1964 по 1971 год (и с 1983 года) он был профессором философии и социологии во Франкфуртском университете. С 1971 по 1980 год он был директором Института Макса Планка (в Штарнберге).

Он начал свою карьеру как социолог и философ в последовательности Макса Хоркхаймера и Теодора Адорно. В 1965 году он занимал кафедру Макса Хоркхаймера во Франкфурте-на-Майне. Он преподавал в Гейдельбергском университете. Стал одним из самых выдающихся представителей «второго поколения» теоретиков Франкфуртской школы. В середине 1960-х годов он стал идеологом студенческого движения. Но в дни студенческих протестов 1968 года он дистанцировался от радикального крыла студентов и обвинил их лидеров в «левом фашизме». С конца 1960-х годов он занял позицию умеренного социал-демократа.

В 1970-х годах он реализовал исследовательскую программу, которая соответствовала общему направлению Социал-демократической партии Германии. Хабермас попытался скорректировать его в духе идеалов Просвещения — эмансипации и равенства.

Проведя десятилетие в Институте Макса Планка по изучению научно-технического мира в Штарнберге, недалеко от Мюнхена, он вернулся во Франкфурт в 1981 году из-за разногласий с коллегами. Он занимал кафедру философии в университете с 1983 года до выхода на пенсию в 1994 году.

Он является автором многочисленных работ. Наиболее важные из них — «Теория и практика» (1963); «О реконструкции исторического материализма» (1967); «К вопросу о логике социальных наук» (1977); «Об отложенной логике социальных наук». (1977); Отложенная революция (1990); Тексты и контексты (1991); Включая другого. Основы политической теории (1997). Находясь под явным влиянием марксизма (особенно в своей ранней работе «Знание и интерес»), Хабермас впоследствии все больше дистанцировался не только от него, но и от неомарксистской критической социальной теории Франкфуртской школы, влияние которой сам Хабермас видел прежде всего в своем «особом интересе к тем факторам, которые препятствуют социальной и культурной интеграции». В работе «Проблема легитимации в позднем капитализме» Хабермас проводит различие между системным кризисом (перепроизводство) и «кризисом идентичности», который приводит к нарушению социальной интеграции и личной идентичности членов общества. «Основное противоречие капиталистической системы приводит к тому, что certis paribus либо экономическая система не производит потребительские товары в необходимом объеме, либо административная система не реализует рациональные решения в необходимом объеме, либо система легитимации не обеспечивает мотивацию в необходимом объеме, либо социокультурная система не производит смыслы, мотивирующие действия в необходимом объеме.

Главная особенность развития человечества

Еще до появления теории коммуникативного действия (1981) Хабермас противопоставил инструментальное действие (сфера работы, оперирующая критериями эффективности) коммуникативному действию — взаимодействию (по крайней мере, двух) индивидов, упорядоченному в соответствии с обязательными нормами. Инструментальное действие ориентировано на успех, коммуникативное действие стремится к взаимопониманию и консенсусу между действующими лицами. Соответственно, Хабермас проводит различие между инструментальной рациональностью (термин, заимствованный у М. Вебера) и коммуникативной рациональностью. В своих поздних работах он выделяет четыре типа действий: стратегические (к ним относятся инструментальные действия), нормативные, экспрессивные (драматургические) и коммуникативные.

Главная особенность развития человечества на рубеже 20 и 21 веков. Хабермас видит, что определенное облегчение эксплуатации в экономической сфере сопровождается деформацией (под влиянием, в частности, СМИ и массовой культуры) структур жизненного мира (семейной жизни, быта, отдыха, досуга, мира мыслей и чувств индивида), которые становятся «чужими» формами и координациями действий.

В последние десятилетия Хабермас активно участвует в дискуссиях: о «современности» и «постмодернизме» (Философский дискурс современности. Fr./M., 1988: размежевание в интерпретации культуры Нового времени с концепциями Хайдеггера, Лакана, Фуко, Деррида и др.), по проблемам либерализма и коммунитаризма (полемика с Дж. Ролзом, Р. Дворкиным и др.), по проблемам права, демократии, верховенства закона, административной власти, конституции. Хабермас критикует отделение административной власти от коммуникативных действий, от новых моральных норм, возникающих в обществе. «Либеральная архитектоника государства и общества дополняется предложенной Хабермасом «солидарностью, ориентацией на общую волю» (Faktizitdt und Geltung, 1992) в качестве третьего (и основного) источника социальной интеграции, наряду с государственной властью и централизующим влиянием рынка; демократическое верховенство закона интерпретируется как «открытый проект», а демократия — как подвижная, оперативная процессуальная концепция демократии.

Вместе с К. О. Апелем Хабермас уже в 1970-х годах предложил дополнить «монологические позиции», основанные на концепции Канта, «автономистской», то есть индивидуалистической, этической моделью коммуникативности и дискурса. В этике дискурса Хабермаса, в которой «опыт моральной аргументации занимает место категорического императива». (Объяснение этики дискурса. Фр./М., 1991, с. 12), он предлагает учитывать не только важность фиксированных моральных норм, но и степень возможной солидарности индивидов, вовлеченных в дискурс.

В серии лекций, прочитанных Хабермасом в Королевском институте философии в Лондоне в 1997-98 годах, он изложил, полемизируя с различными концепциями аналитической философии (в частности, с X. Патнэмом и М. Дамметтом), проект широкомасштабного теоретического синтеза, включающего теорию языка и «речевой коммуникации» в целостную концепцию коммуникативного действия.

Колонизация жизненного мира системами

Большое значение в концепции Хабермаса придается понятию «жизненный мир», которое он заимствовал у Э. Гуссерля и объединил с «символическим интеракционизмом» Дж. Мида.

Помимо инструментальной рациональности, нацеленной на эффективность (которую обычно выделяют социологи), Хабермас выделяет и более фундаментальную — коммуникативную рациональность, которая строится на взаимопонимании и нацелена на него.

Коммуникативная рациональность связана с жизненным миром — символическим миром смыслов, а инструментальная рациональность связана с системным миром, в который человек вовлечен посредством инструментальных действий, реализации целей по отношению к определенным объектам. Сначала мир задумывается как системный мир, который исторически предшествует жизненному миру. Общество — это и системный мир, и жизненный мир.

«Жизненный мир имеет не только функцию формирования контекста коммуникативного действия. В то же время, это резервуар, из которого коммуниканты черпают свои убеждения, чтобы предложить консенсусные интерпретации в ситуации возникающей потребности во взаимопонимании. Как ресурс, жизненный мир конституирует процессы взаимопонимания….. Мы можем думать о жизненном мире как о ресурсе интерпретаций, организованном хранилище исходных предположений, предпочтений, воспроизводимых в форме культурной традиции, в языке.»

Коммуникативное действие служит как укреплению традиций, так и обновлению культурного потенциала, социальному взаимодействию и укреплению солидарности; в смысле социализации оно способствует формированию идентичности и личностной идентификации.

В работе «Отношения между миром системы и миром жизни в позднем капитализме» Хабермас использует концепцию взаимодействия мира жизни и мира системы, чтобы продемонстрировать неадекватность марксистской интерпретации позднего капитализма и, в частности, государственного вмешательства, массовой демократии и государства всеобщего благосостояния, а также роли культуры. По мнению Хабермаса, теория кризиса, сформулированная только в экономических терминах (как в марксизме), несостоятельна. Здесь мы находим противоречие между демократией и капитализмом: «Нормативный смысл демократии сводится к следующей теоретической формуле: Поля действия, интегрированные в системы, должны функционировать без нарушения целостности жизненного мира, т.е. поля действия должны быть подчинены социальной целостности….. Внутренняя логика системы капитализма сводится к следующей теоретической формуле: системно интегрированные сферы действия должны функционировать, если необходимо, даже ценой механизации жизненного мира». Напряженность между капитализмом и демократией, вызванная конкуренцией двух противоположных принципов социальной интеграции, описывается К. Оффе через парадокс: «Капиталистические общества отличаются от всех других обществ не способом воспроизводства, т.е. согласованностью принципов целостности и системности общества, а тем, что эта базовая для всех обществ проблема решается одновременно двумя логически взаимоисключающими способами.

Классовая структура

Обе стратегии накладываются друг на друга и нейтрализуют друг друга. Таким образом, система неизбежно сталкивается с дилеммой: она должна абстрагироваться от нормативных правил действия и семантических отношений предметов, и в то же время она не может этого сделать. Политическая нейтрализация сфер труда, производства и распределения одновременно утверждается и опровергается. Хабермас также выражает этот парадокс следующим примером: партии, если они хотят прийти к власти или сохранить ее, должны одновременно завоевать доверие масс и частных инвесторов. Оба императива сталкиваются, особенно в общественно-политической сфере, где автономия жизненного мира должна быть защищена от действий административной системы. «Общественное мнение», которое защищает жизненный мир, имеет иное значение, чем мнение государственного аппарата, который выражает интересы системы» (Луман).

Жизненный мир не только вступает в конфликт с системным, но и подавляется им: «Политическая система обеспечивает лояльность масс как конструктивными, так и избирательными способами. В первом случае — путем представления проектов социальных программ на государственном уровне; во втором — путем исключения определенных вопросов и сообщений из общественного дискурса. Последнее достигается либо через социальные структурные фильтры доступа к формированию мнения, либо через бюрократическое манипулирование структурами общественной коммуникации, либо через манипулирование информационными потоками. Взаимодействие этих переменных объясняет значительные расхождения между символическим представлением позиций политических элит и реальными процессами принятия решений в рамках политической системы. Это соответствует разграничению роли избирателя, к которой обычно сводится участие в процессах политического управления. Решение, принятое в результате выборов, как правило, определяет только личности лидеров, а их мотивы находятся вне дискурсивного контекста, влияющего на волеизъявление. Такой механизм нейтрализует возможности политического участия, которые по закону открыты для гражданина государства.»

Хабермас показывает, как поздний капитализм по-своему использует относительное расхождение между системой и жизненным миром. Классовая структура, перемещенная из жизненного мира в систему, теряет свою исторически конкретную форму. Неравное распределение социальных благ теперь отражает структуру привилегий, которую уже нельзя объяснить исключительно классом. Более ранние источники неравенства, конечно, остаются. Тяготы, присущие характеру наемного труда, смягчаются, по крайней мере субъективно, если не «гуманизацией» рабочего места, то наличием денежной компенсации или юридически закрепленных гарантий. Это значительно снижает напряженность, вред и риски, обычно связанные со статусом рабочих и служащих. Роль наемного работника теряет свои болезненно пролетарские черты благодаря постоянному росту уровня жизни, хотя и дифференцированному в зависимости от социальных слоев.

Теория позднекапиталистического овеществления

В позднекапиталистическом обществе структуры рационализированного жизненного мира все больше теряют способность формировать идеологию. Однако Хабермас еще не говорит о «конце идеологии», поскольку такие общества нашли «некую функциональную замену идеологическим конструкциям». Позитивная задача удовлетворения определенной потребности в идеологическом обосновании была заменена негативным требованием пресечь в зародыше любую попытку последовательной идеологической интерпретации. Жизненный мир всегда формируется в терминах глобального знания, интерсубъективно разделяемого между членами общества. Тогда приемлемой заменой отсутствующим в настоящее время идеологиям может быть просто тот факт, что повседневное знание, возникающее в целостной форме, остается рассеянным или, по крайней мере, никогда не достигает такого уровня артикуляции, когда только один свод знаний может быть принят как действительный по стандартам современной культуры. Происходит ограбление обыденного сознания, оно теряет способность к синтезу, становится фрагментарным. Нечто подобное происходит и в реальности. Дифференциация науки, морали и искусства, характерная для западного рационализма, приводит не только к их изолированному существованию как отдельных сфер, разрабатываемых специалистами, но и к их выделению из потока традиции, которая развивается самостоятельно в процессе повседневной практики. Этот раскол является повторяющейся проблемой. Попытки упразднить «философию» и искусство были бунтом против структур, подчинявших обыденное сознание стандартам эксклюзивных экспертных культур, производимых специалистами, развивающихся по собственной логике и недоступных массам. Повседневное сознание, низведенное до традиций, чьи притязания на смысл уже отвергнуты, оказалось вне сферы влияния традиционализма и в состоянии безнадежного распада. На смену «ложному» сознанию приходит «фрагментированное» сознание, которое препятствует просветлению через механизм объективизации. Только таким образом выполняются условия для колонизации жизненного мира: Императивы автономных подсистем, сбросивших свои идеологические оболочки, подобно колонизаторам, пришедшим в первобытное общество, завоевывают жизненный мир извне и навязывают ему процесс ассимиляции. В этом случае разрозненные культурные фрагменты периферии не образуют целостной картины, позволяющей четко представить суть игры, в которую вовлечены метрополия и глобальный рынок.

Поэтому, утверждает Хабермас, теория позднекапиталистической реификации, переформулированная в терминах системы и жизненного мира, должна быть дополнена анализом культурной современности, который заменит устаревшую теорию классового сознания. Вместо критики идеологии этот анализ стремится объяснить культурное обеднение и фрагментацию обыденного сознания. Вместо того чтобы гнаться по потерянному следу революционного сознания, она должна исследовать условия воссоединения рационализированной культуры и повседневного общения как функции жизненных традиций.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: