Брентано Франц, австрийский философ и психолог

Оглавление:

Франц Клеменс Гончар Герман Брентано (1838 — 1917) родился в Мариенберге, Германия. Будущий философ происходил из старой итальянско-немецкой семьи, которая датируется 11 в. С древних времен члены этой династии занимались торговлей и предпринимательством, а некоторые из них также были одарены литературой. Франц Брентано изучал философию в Мюнхене, Вюрцбурге, а затем в Берлине. В 1862 году он защитил диссертацию «О различных значениях бытия в Аристотеле» на философском факультете в Тюбингене. Осенью 1866 года Брентано начал свою преподавательскую карьеру. Его лекции имели большой успех. Но этот академический успех в Вюрцбурге сопровождался громким скандалом по поводу серии опубликованных заявлений Брентано, в которых он поставил под сомнение догму о папской непогрешимости. Чтобы продолжить преподавание, Брентано пришлось изменить не только университет, но и страну. В 1874 году он был назначен почетным профессором в Вене и продолжил читать лекции. Его популярность росла. Среди слушателей Брентано были Эдмунд Хусерл, Франц Хиллебранд, Зигмунд Фрейд, Кристиан фон Эренфельс, Казимир Твардовский и другие известные люди. Многие оставались верными его идеям на протяжении всей своей жизни, формируя то, что стало известно как «эмпирическая школа» Брентано, укоренившаяся по всей Европе.

Брентано умер в Цюрихе, который ему пришлось покинуть из-за начала Первой мировой войны.

Говоря о жизни Брентано, следует отметить важное обстоятельство, которое во многом объясняет, почему его работы почти неизвестны широкой публике. Дело в том, что за более чем 50 лет своей научной деятельности он опубликовал всего семь небольших книг, пять крошечных брошюр, несколько статей и резюме своих выступлений на конгрессах по философии и психологии. Но только научная переписка Брентано насчитывает 16 000 страниц. Большая часть его наследия осталась неопубликованной. Многолетняя попытка опубликовать научное издание трудов Брентано еще не завершена.

Теория сознания Брентано сосредоточилась на проблеме кардинального различия между психическими и физическими явлениями. При этом он различал не психическую активность и физические объекты как таковые, а режимы их проявления в сознании. Ф. Брентано видел источник психических феноменов во внутреннем восприятии, который сосуществует в акте сознания со всеми формами психической деятельности. В этом внутреннем восприятии каждая форма психической деятельности реализуется как таковая: восприятие как воображение; суждение как суждение и т.д. Внутреннее восприятие или внутренний опыт, таким образом, доказывает, что является источником самосвидетельствования: концепция реализуется в ней именно так, как концепция, которая у нас есть, и т.д.

Объектом естествознания являются физические явления, встречающиеся в сенсорных отпечатках. Идентификация сил, вызывающих ощущения с объектом, является условностью, которая дает объекту науки устойчивое существование. Обращение к физическим явлениям в воображении является одним из основных источников психологических знаний. Брентано классифицирует психические явления в соответствии с их интенсиональной природой, то есть в соответствии с тем, как верят в объект.

Существует три несводимых класса таких явлений: акты представительства, которые лежат в основе всех других; акты осуждения, в которых что-то признается или отвергается; и акты «любви и ненависти» или «интересов» (эмоций).

В этом контексте полезно отметить, как Брентано раскрывает в своих работах содержание понятия «преднамеренность». Он пишет, что психологи давно обратили внимание на некую особую близость, аналогию, которая существует между всеми психическими явлениями, в то время как физические явления не обладают этой способностью.

Бертано и психология акта

С 16 лет австриец Франц Брентано изучал теологию в университетах Берлина, Мюнхена и Тюбингена. Он закончил обучение философии в Тюбингене в 1864 году. В том же году он был рукоположен в сан пастора, а два года спустя начал преподавать философию в университете Вюрцбурга. Его научной сферой интересов был Аристотель. В 1870 году Ватиканский Собор в Риме принял доктрину папской непогрешимости, с которой Брентано не согласился. Он отказался от должности и профессуры, которую получил как священник.

Самое известное произведение Брентано «Psychologie vom empirischen Standpunkie» («Психология с эмпирической точки зрения») появилось в 1874 году, через год после выхода второго тома «Принципов физиологической психологии» Вандта. В своей книге Брентано полемизирует с Вандтом, раскрывая раскол, уже возникший в новой психологии. В том же 1874 году ему предложили стать профессором Венского университета. Он проработал там 20 лет, в течение которых его авторитет и влияние неуклонно росли. Лекции Брентано были необычайно популярны, среди его учеников были видные психологи: Карл Штумпф, Кристиан фон Эренфельс, Зигмунд Фрейд. В 1894 году Брентано ушел на пенсию, прожил некоторое время во Флоренции, где продолжал много писать. Он умер в Цюрихе.

Разнообразные научные интересы Брентано сделали его одной из самых влиятельных фигур среди ранних психологов. О том, как он стал интеллектуальным пионером гештальт-психологии и гуманистической психологии, мы поговорим ниже. Как и Вундт, он стремился сделать психологию наукой. Но в то время как психология Вандта была чисто экспериментальной, основным научным методом Брентано было наблюдение, хотя он и не отрицал полезности экспериментов. Он считал, что полностью эмпирический подход еще шире, используя данные, полученные не только экспериментально, но и в результате наблюдений и личного опыта.

Брентано не принял основную идею Вандта о том, что психология должна изучать содержание сознания. Главным объектом изучения в психологии он считал умственную деятельность — то есть не содержание процесса восприятия, не видимый объект, а акт видения самого себя. Таким образом, психология поступка Брентано контрастирует с мнением Вандта о том, что психология должна быть связана с элементами психических процессов.

Брентано утверждал, что необходимо различать опыт как структуру и опыт как деятельность. Например, так называемое сенсорное содержание красного цвета, которое действует как стимул, отличается от акта восприятия этого цвета. Брентано сказал, что подходящим объектом психологии является акт переживания. По его мнению, цвет — это не умственное, а исключительно физическое качество. Но цветовой акт — это ментальный процесс. Конечно, каждое действие предполагает наличие объекта; всегда присутствует определенное смысловое содержание, так как акт видения невозможен, если нечего смотреть.

Переосмысление объекта исследования в психологии потребовало создания другого научного метода, так как перцепционные акты не поддаются анализу методом интроспекции, как это использовалось в Лейпцигской лаборатории Вундта. Изучение психических действий требует наблюдения на более широкой основе, чем это практиковала Вундт. Психология Брентано была эмпирической, а не экспериментальной по своей методологии. Но это не было возвращением к умозрительной философии — не будучи экспериментальной, психология Брентано все еще опиралась на систематическое наблюдение.

В частности, Брентано утверждал, что умственные действия можно изучать двумя способами: через память (вспоминая, к каким психическим процессам относится то или иное психическое состояние) и через воображение (воображая психическое состояние и наблюдая ментальные процессы, сопровождающие это состояние).

Актпсихология — это концепция психологии Брентано, согласно которой объектом эмпирического исследования в психологии должны быть психические поступки.

У Брентано было много последователей, но система Вандта продолжала доминировать в психологии. Взгляды Вундта были лучше известны, потому что он был больше опубликован. Более того, легче было заниматься изучением ощущений или содержания сознания методами психофизики, чем исследовать неуловимые процессы, как это делал Брентано.

Восприятие и познание как ментальные явления

Каждый ментальный феномен содержит что-то в виде объекта, хотя и не в одном и том же виде. В представлении что-то представлено, в суждении что-то утверждается или отрицается, в любви что-то любят, в ненависти что-то ненавидят и т.д.». Среди представителей схоластики Б. говорит, что то же самое было выражено как «быть объективным в чём-то», что ни в коем случае не подразумевает, что под этим подразумевается фактическое существование вне разума. Такая философская черта, указывает Б., уже встречается у Аристотеля и Филона Александрийских, хотя первая противоречила доктрине слова и идеи.

То, что воспринимается через посредничество внутреннего восприятия, воспринимается как непосредственно очевидное (внутреннее восприятие — это единственное, что непосредственно проявляется; это только восприятие в правильном смысле этого слова). По мнению В., опосредованное восприятие внешнего не дает такой очевидности и, следовательно, не дает доверия к существованию внешнего. Тогда правильное восприятие — это всегда внутреннее восприятие и никакое другое. Правильными психическими явлениями являются такие, в отношении которых возможно восприятие как таковое (т.е. внутреннее): «…можно было бы также сказать, что это только такие явления, в которых, помимо внутреннего напряжения, заложено и реальное существование».
Познание, удовольствие, радость, действительно существуют. Цвет, звук, тепло, только феноменально и напряженно». Как утверждал Б., мы сталкиваемся с противоречием, если предположить, что физические явления, которые являются в нас внутренними, существуют вне разума — в реальности. Их интенсиональное существование не может соответствовать какому-либо реальному существованию, и «…мы не будем слишком далеки от истины, если будем отрицать физическое явление, какое-либо существование вообще, кроме интенсионального существования». Ибо, говорит Б., «…то, что мы здесь затронули, это не что иное, как так называемое единство сознания, один из самых важных, но все еще спорных фактов психологии». Психические явления часто бывают несколькими одновременно и всегда даются как единое целое, в то время как физические — не более одного раза. Особенность психических феноменов лучше всего проявляется в наличии их внутреннего напряженного существования. Поскольку, как утверждает Б., в качестве объекта психологии мы рассматриваем только ментальные явления, то следующий методологический шаг может быть осуществлен только в результате раскрытия содержания понятия «сознание».

Таким образом, каждое психическое явление не может быть иным, как сознание об объекте, который своей структурированностью сознания производит структурированность мира. Мир доступен только как существующий в «внутреннем сознании». Только акт сознания обладает реальным существом с точки зрения Б. Но это порождает парадокс понимания бессознательного для Интенциализма. Возникает вопрос: может ли сознание и каким образом оно может представлять себя как объект, и существует ли тогда возможность существования психических феноменов, которые не были бы объектами сознания?

Мыслитель поочередно и тщательно изучает каждую позицию:

1) есть нечто в опыте, что требует признания бессознательных психических феноменов их причиной

2) за некоторыми данными, полученными из опыта, как следствие, должен следовать психический феномен, даже если он не в сознании

3) можно доказать, что в случае сознательных психических явлений сила сопровождающего их сознания является функцией их собственной силы, а в некоторых случаях, когда последняя является положительной величиной, первая может вообще не иметь положительной величины

4) можно показать, что распознавание любого ментального явления как объекта самого ментального явления приводит к бесконечному усложнению психических состояний (т.е. к «плохой бесконечности»).

Выводы, к которым пришёл Б., не позволяют ему, с достаточным обоснованием, распознать бессознательные психические явления. С другой стороны, традиционные аргументы, опровергающие гипотезу о «бессознательном сознании», также недостаточны. Позднее их (сами эти аргументы) блестяще преодолел Фрейд, один из слушателей Б., поместивший психоаналитическую традицию в социально-гуманитарное знание. Сам Б. был больше склонен к иному решению вопроса — отрицанию возможности бессознательного психического акта, но такому отрицанию, которое давало возможность другому его слушателю, Эренфельсу, заложить основы гештальт-теории и установить линию когнитивизма в социально-гуманитарном познании. Б. ясно осознавал парадоксальный характер ситуации.

Вопросы пространственно-временного континуума

В творчестве Брентано есть удивительно неожиданные суждения, которые сам Брентано квалифицировал как «вопросы, которые нужно обдумать», а не готовые ответы. Среди таких «постановочных» проблем — проблема реагирования на паузу в прослушивании музыкальных произведений и, в более широком смысле, «реагирование на тишину», на временную длину «интервала», если можно так выразиться, самой тишины, или на факт ее наличия, ее присутствия.

Брентано ставит этот вопрос следующим образом: Если, по мере изменения интенсивности слуха, интенсивность представительства слуха всегда увеличивается или уменьшается на ту же самую величину, то, когда интенсивность слуха становится равной нулю, становится ли также нулевым представительство, сопровождающее этот слух? По его мнению, все наоборот. Поэтому Брентано задает вопрос по-другому: «Как мы можем воспринимать то, что мы НЕ слышим»? Что происходит с нами в тот момент, когда мы воспринимаем, то есть когда мы обращаем внимание на паузы в музыке и продолжительность пауз, или когда мы обращаем внимание на наступление полной тишины, прекращение всех шумов? По его словам, даже эпизодическое проявление неслышимости оказывает довольно сильный эффект.

Затем Брентано переходит к примеру мечты мельника на рабочей фабрике. Поскольку этот пример является классическим, мы обсудим его более подробно. Мельник спокойно спит при сильнейшем стуке мельницы, но просыпается из глубокого сна, как только прекращается стук колес мельницы. Нечто подобное происходит, когда прихожанин во время проповеди мирно дремлет и сразу же пробуждается в конце проповеди, прежде чем его разбудит шум восходящей общины.

Брентано пишет, что такое замечание «способно спровоцировать что-то на размышления». Разве приведенные выше примеры о восприятии паузы при прослушивании музыкального произведения или тишины на мельнице не доказывают существование восприятия без присутствия позитивного объекта, так как потеря слуха, очевидно, не является позитивным объектом?

Чтобы ответить на этот вопрос, Брентано предлагает более внимательно изучить существующие факты и найти их объяснение. Если мы обладаем представлением паузы и представлением длительности паузы, то звуки, которые ограничивали паузу, представляются нам с их различными временными определениями; для каждого звука, который оказался настоящим, все еще появляется в определенное время, как и прошлое — прошлое в большей или меньшей степени. Величина этой разницы называется длительностью паузы. И поэтому, как и в представлении струящейся музыки, здесь мы обладаем представлением звуков, только здесь не представлены звуки промежуточной временной определенности (т.е. звуки, звучащие в настоящем).

Поскольку мы обладаем представлением звуков, неудивительно, что это представление сопровождается другим представлением, равным по интенсивности и направленным на него. Восприятие под падающей тишиной — это похожий случай. Шумы, которые раньше возникали в настоящем, теперь выглядят как непосредственно прошлые, несмотря на то, что нет такого шума, как в настоящем. Представление шума, появляющегося в прошлом, сопровождается, в соответствии с тем, что мы установили, представлением равной интенсивности.

Брентано также рассматривает ряд возможных возражений против его предлагаемого объяснения. Он пишет, что его объяснение не должно быть оценено как «недостаточное». Если бы мельница продолжала грохотать, у мельника все равно было бы изображение грохота, которое кажется таким же, как и при остановке мельницы, за исключением того, что тогда, в дополнение к изображению непосредственно прошедшего грохота, у него было бы изображение звука, который кажется таким же, как и настоящее время. Таким образом, он будет обладать не только тем изображением, которое, по словам Брентано, будит мельника, когда мельница стоит неподвижно, но и другим изображением. Следовательно, опять же, нет никакой причины, которая могла бы объяснить пробуждение, и не будет никакой причины, пока мы не осмелимся признать «особое восприятие неслышания».

Вполне можно предположить, что целостное восприятие всего процесса или процессов (прослушивание музыкального произведения, реакция на звук мельничных колес и т.д.) возможно только благодаря процессу взаимодействия пространственно-временного континуума в целом с сознанием.

Концепция времени

Конечно, при изучении восприятия времени и взаимосвязей между режимами времени, а также при рассмотрении ряда других вопросов, Брентано столкнулся со многими трудностями, причины которых он не мог не отразить. Среди принципиальных обстоятельств, которые в значительной степени препятствовали прогрессу психологии, он назвал существование «многих психологий, исходные позиции которых отличались». Брентано предположил, что замена многих психологий одной психологией была бы полезна для дальнейших исследований в этой области.

В настоящее время можно утверждать, что не только это желание Брентано, эта его мечта не сбылась, но и сама диффузия знаний в области психологии продолжала увеличиваться; возникло множество различных отраслей в психологии, отличающихся друг от друга по своим исследовательским предметам и методам. Более того, в психологии существует множество теорий, целью которых является лишь выявление (вернее, попытка раскрыть) специфики тех или иных процессов или явлений через них. Например, существует тринадцать концепций феномена восприятия. А именно, понятия, а не определения или особенности. В то время как Брентано молчаливо использовал термин «восприятие» и не заботился о том, какой психологической концепции он придерживается, современный исследователь, нравится ему это или нет, должен принять одно из существующих представлений о том, что такое восприятие, или предложить новое, если он не удовлетворен существующими представлениями.

Существует полифония взглядов не только в психологии, но и в других науках. Она также существует в философии и особенно очевидна в такой области философских знаний, как эпистемология. Все попытки привести существующие теории знания к общему знаменателю до сих пор не привели к каким-либо правильным результатам.

Это длительное отступление необходимо для того, чтобы показать, почему так трудно получить точные ответы относительно природы времени, даже при наличии огромного количества литературы, научных и экспериментальных данных. Дело в том, что само расположение этого материала предполагает наличие определенных принципов, и эти принципы могут также зависеть, в частности, от того, в каких рамках изучается психологическая теория.

В любом случае, такую область знаний, как психология, следует выделить особым образом и не рассматривать вместе с другими науками, когда речь идет о получении информации о свойствах такого явления, как время. В конце концов, ментальные процессы происходят во времени (но как они пространственно организованы — еще один вопрос). Именно психология дает много новой интересной и неожиданной информации о том, что такое «процесс слияния» менталитета человека со временем, благодаря каким свойствам времени это «слияние» появляется.

Формулировка вопросов о восприятии времени была впервые предложена Брентано.

Впоследствии вопросы о структуре временного восприятия, о взаимосвязи понятий синхронности и последовательности в психологии стали предметом особого, тщательного и всестороннего анализа. Более того, вопрос о соотношении диахронности и синхронности оказался чрезвычайно интересным и для эпистемологии с точки зрения выяснения отношений между некоторыми пространственно-временными зависимостями.

Давайте объясним это на следующих примерах. Психологи заметили, что хотя в таком случае, как тиканье часов, известно, что существует только одна последовательность мазков (их чередование), что один мазок строго следует за другим, это тиканье воспринимается так, как если бы оно было произведено «слиянием» одного мазка с хотя бы одним последующим. Это обстоятельство свидетельствует о том, что неотъемлемой частью механизма восприятия времени является способность интегрировать моменты, принадлежащие различным временным модулям, способность сохранять в памяти предыдущий звук и объединять его со звуком, воспринимаемым в настоящем. Более того, предыдущий звук по своей яркости почти так же «осязаем», как и следующий. В результате в восприятии легко возникает своеобразная «связь», которая, строго говоря, состоит из темпорально разных звуков: один — предыдущий — обращается к прошлому, второй — следующий — к настоящему.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: