Особенности психоаналитической техники Мелани Кляйн

Оглавление:

Мелани Кляйн — одна из самых загадочных представительниц психоаналитического движения. Это касается как революционного характера ее идей, так и влияния, которое они оказали на развитие психоанализа и других гуманитарных областей знания. М. Кляйн считала себя последовательницей Z. Фрейда и развил его теорию. «Фрейд открыл бессознательную душу человека, Кляйн исследовал даже самые отдаленные ее уголки», которая зашла так далеко, что вызвала не только восторженный отклик, но и яростное сопротивление, сравнимое лишь с тем, что встретили нововведения самого Фрейда.

Она начала свою психоаналитическую работу в Будапеште, где под руководством Ференци начала работать с детьми. Именно с ним она прошла свой первый анализ. В 1920 году на конгрессе в Гааге Кляйн впервые встретился с Карлом Абрахамом. Он заинтересовался ее творчеством и пригласил ее в Берлин, куда она переехала в 1921 году. В Берлине она начала работать как психоаналитик с детьми и взрослыми. Не удовлетворенная результатами работы с Ференци, она начала второй анализ с Абрахамом в 1924 году, который был прерван через 14 месяцев его внезапной смертью. В 1925 году Кляйн познакомилась с Эрнстом Джонсом на конференции в Зальцбурге, где она представила свой первый доклад о технике анализа ребенка. Под впечатлением от этого выступления Джонс пригласил ее прочитать несколько лекций по детскому анализу, а в 1927 году она переехала в Англию и жила там до самой смерти. Именно здесь она написала основные работы, отражающие этапы становления ее теории: «Важность формирования символов в развитии эго»; «Психоанализ детей»; «Траур и маниакальная депрессия»; «Некоторые заметки о шизоидных механизмах»; «Зависть и благодарность» и многие другие. Она была первым аналитиком с континента, ставшим членом Британского психоаналитического общества. Более подробную биографию Мелани Кляйн и библиографию ее работ можно найти здесь.

Среди тех, кто поддерживал Кляйн в начале ее карьеры, были такие влиятельные английские аналитики, как Эрнст Джонс, Эдвард Гловер, Алекс и Джеймс Стрэчи. К ней обратились несколько выдающихся врачей, в том числе Дональд Винникотт, с просьбой научить ее анализу. После войны несколько врачей-эмигрантов обратились к Клейну за обучением. Это было «второе поколение» последователей Клейна. Самыми известными среди них были Ханна Сегал, Герберт Розенфельд и Уилфред Бион. Именно они внесли наибольший вклад в развитие кляйнианского анализа и в развитие идей проективной идентификации и контейнирования как универсальных способов невербальной коммуникации. Мы в долгу перед новаторской работой кляйнианских психоаналитиков по анализу переноса и контрпереноса. Работа Мелани Кляйн и ее учеников значительно расширила диапазон клинического применения психоанализа: стало возможным проводить аналитическую работу с пациентами, страдающими тяжелыми психозами или близкими к психозам.

Особенности психоаналитической техники Мелани Кляйн

Детский психоанализ М. Клейн

Мелани Кляйн была одной из основательниц детского психоанализа. Хотя работа по детскому анализу велась и до нее (начатая Фрейдом с анализа «маленького Ганса» и продолженная Хуг-Гельмутом и Анной Фрейд), именно Мелани Кляйн впервые разработала технику и методологию анализа детей всех возрастов. В то время считалось, что анализ невозможен с детьми младше семи лет, а с более старшими детьми аналитические методы не считались полностью адекватными и были объединены с педагогическими подходами к поведению). Она рассматривала детскую игру как аналог свободных ассоциаций взрослых и считала, что в игре ребенок выражает свои проблемы, переживания, желания и фантазии. Кляйн обнаружила, что с маленьким ребенком, как и со взрослым, для переноса необходимы соответствующие условия — обстановка. Ребенок приходил на прием пять раз в неделю на 50-минутный сеанс. Игровая комната была обустроена так, чтобы он мог чувствовать себя максимально свободно. У каждого пациента была коробка с его собственными игрушками, и особое внимание уделялось тому, чтобы игрушки были маленькими, чтобы они могли действовать непосредственно как символы внутреннего мира ребенка.

Ранее предполагалось, что у ребенка слабое и несформированное суперэго, которое необходимо укреплять в процессе аналитической работы. Анализируя маленьких детей, Кляйн обнаружил, что суперэго ребенка было очень жестким, даже жестоким, основанным на ранних фантазиях о преследовании. Таким образом, необходимо было не укреплять суперэго воспитательными методами, а сделать его менее жестким, чтобы оно могло интегрироваться с эго. Кляйн уделяла мало внимания подготовительному периоду работы с ребенком, который считался необходимым для формирования терапевтического альянса. Она предположила, что это происходит потому, что пациент не обременен аналитической работой.

Особый интерес Мелани Кляйн на протяжении всей ее жизни был связан с негативными, деструктивными человеческими чувствами и желаниями: Ненависть, зависть и жадность. Более того, в своих размышлениях о плохих и хороших матерях, ненависти и любви, зависти и благодарности Мелани Кляйн неоднократно подчеркивала важность любви, ее значение для развития человека и преодоление агрессивных чувств, мешающих взаимодействию с объективным миром. Большая часть ее работы посвящена клиническим и теоретическим исследованиям его источников и проявлений (см. Библиографию).

Важным теоретическим вкладом Мелани Кляйн является разработка теории развития личности и межличностных отношений в младенческом и раннем детстве. Мелани Кляйн заявила, что отношения младенца и ребенка с матерью и другими людьми являются основным условием и источником его личностного развития и даже физического выживания. Отношения ребенка (прежде всего его отношения с матерью), отношения пациента (прежде всего его отношения с аналитиком) всегда оставались центральными не только в психоаналитической теории Мелани Кляйн, но и в ее терапевтической технике. По мнению Кляйн, влечение почти генетически заложено в идее объекта, которая выражается у ребенка в очень ранних и примитивных бессознательных фантазиях. Таким образом, фантазматическая активность присуща ребенку с самого начала. Первичные фантазии всегда связаны с объектом и основаны на сильных импульсах влечения.

Мелани Кляйн придерживалась позиции, что стадии психосексуального развития не являются хронологически фиксированными, последовательными этапами развития, а присутствуют в виде тенденций у каждого ребенка с самого рождения. Она обнаружила, что ранние стадии эдипова конфликта переживаются младенцем во время грудного вскармливания.

Параноидно-шизоидное отношение (первые 3-4 месяца)

Лишившись комфорта и безопасности состояния плода, ребенок попадает в мир, полный опасностей и разочарований: голод, холод, стресс, связанный с заботой о теле и т.д. Этот мир на первый взгляд кажется враждебным. Инстинкт смерти, который, согласно М. Кляйн, начинает свою работу вместе с инстинктом жизни с первых мгновений жизни, заставляет ребенка испытывать страх быть уничтоженным изнутри собственной агрессией (страх уничтожения). Первый способ справиться с этим страхом — через механизм проекции. Младенец проецирует свою агрессию на внешний источник, которым на первых этапах его развития является материнская грудь (он еще не может воспринимать мать как целостный объект), которая в результате становится объектом преследования. Это первое объектное отношение младенца с частичным объектом. Но он приписывает материнской груди не только плохие качества, связанные с фрустрацией и агрессией: Состояние удовлетворения от кормления, комфорт также коррелируют с материнской грудью. Возникают два образа с противоположными качествами: плохая, мучительная грудь и хорошая, удовлетворяющая грудь. Эго расщепляется по отношению к объекту. Благодаря механизму интроекции в психике младенца формируются образы плохой и хорошей груди, и он устанавливает с ними связь. Он идеализирует хорошую грудь, и она служит ему защитой от плохой. Это также источник бесконечного удовлетворения. Другим механизмом снижения тревожности, как внешней, так и внутренней, является всемогущий контроль, при котором младенец усиливает расщепление объекта до такой степени, что его плохие качества уничтожаются или отрицаются.

Проективная идентификация, т.е. проекция непереносимых для себя чувств, желаний и намерений на объект и одновременная идентификация с этим объектом, «обогащенным» его проекциями, также помогает младенцу снизить тревогу, но приводит к нарушению границ между Я и объектом и ощущению внешнего объекта как плохой, преследующей части Я, и наоборот. Интроективная идентификация — это противоположный процесс, в котором объект помещается внутрь через фантазию инкорпорации.

Все эти защитные механизмы являются дезинтегративными, но с самого начала физическое присутствие матери, знакомый ритм ее сердца, запах, звук ее голоса и т.д. определяют возможность интеграционных процессов. Хороший уход за младенцем увеличивает частоту возникновения приятных ощущений и создает условия, в которых обмен не становится столь необходимым. В эти моменты преобладают интеграционные процессы в эго младенца.

Кляйн считал, что младенцы различаются по уровню агрессивности с самого рождения. Чем он выше, тем сильнее жадность младенца, тем сильнее негативные чувства, которые он проецирует на первичный объект, и тем сильнее параноидальный страх и, следовательно, разрушение защитных механизмов. Однако хорошее воспитание способствует нивелированию конституциональной агрессии и внедрению более либидинозных образов. Частые фрустрации, с другой стороны, подтверждают фантазии о враждебности окружающего мира.

Эти процессы, такие как расщепление, отрицание и всемогущий контроль, происходят на протяжении всей жизни. Преимущественно у психотиков, у других — наряду с другими, менее примитивными защитными механизмами.

Депрессивная позиция

Следующую стадию развития Кляйн назвал депрессивной позицией. Для него характерно целостное восприятие себя и объекта, реалистичное признание хороших и плохих сторон в себе и в других людях. Успешное прохождение через эту позицию позволяет человеку почувствовать вину за свои агрессивные и разрушительные чувства и желания, умерить ненависть любовью и загладить вред, причиненный своими действиями. Депрессивная позиция, соответствующая уровню невротических расстройств, характеризуется зрелыми защитными механизмами и отношениями с целостными объектами, такими как мать, отец, объединяющими как их хорошие, так и плохие черты.

На этом этапе ребенок приобретает новые интеллектуальные и эмоциональные способности, его общение с заботливым взрослым становится более полным, происходят изменения в психосексуальном развитии, заключающиеся в усилении анальных, уретральных и генитальных тенденций. Помимо частичных предметов, все большее место в психике ребенка начинает занимать образ матери с присущими ей качествами: голос, запах, ритм сердца, звук шагов, улыбка. Образ хорошей груди, подкрепленный образом хорошей матери, становится сильной защитой от тревоги, и ребенок все меньше и меньше чувствует потребность делиться предметами. Теперь как внутренние, так и внешние объекты могут быть наделены хорошими и плохими качествами. Грудь, которая содержит пищу — жадная — и грудь, которая дает удовольствие — хорошая — начинают восприниматься ребенком как принадлежащие одной и той же матери. Таким образом, он также становится более интегрированным: когда он испытывает ненависть, он не становится абсолютно плохим, а когда он испытывает любовь, он становится абсолютно хорошим. Он остается прежним. Когда он может воспринимать свои амбивалентные чувства по отношению к объекту, это означает, что эго достаточно интегрировано и расщепление как защита теряет свою актуальность. Это важный этап в развитии психики.

Однако возникает другая проблема: младенец боится опасностей, подстерегающих его по отношению к объекту. Если раньше он защищал любимый объект, разделяя его и направляя агрессию на злой объект, то теперь он должен защищать объект, который одновременно любит и ненавидит, от своей разрушительной жадности. И он подавляет жадность (так бывает, когда некоторые дети отказываются от грудного вскармливания). В состоянии фрустрации он может реально и воображаемо причинить боль и груди, и матери. Если в это время матери нет рядом с ним, его фантазии о собственной деструктивности находят подтверждение в реальности: он может переживать отсутствие матери как результат своей агрессии по отношению к ней и убить ее. Нетерпимость ребенка к этим чувствам связана не только с тем, что любимый объект убит, но и с тем, что внутренний объект также потерян, оставляя ощущение пустоты, печали, беспомощности и вины. Она восстанавливает объект, оживляет его, заглаживает причиненный вред своим всемогущим воображением, то есть заглаживает — фантазийно или реально — причиненный фантазийный или реальный вред. Благодаря неоднократным исправлениям ребенок обретает больше уверенности в других и в себе, делая всемогущество ненужным. Это закладывает основу для нормального развития: Снижается страх виктимизации, связанный с внешними и внутренними объектами, и повышается значимость хороших внутренних объектов, что повышает безопасность и укрепляет эго. Репарация — это творческий акт; она снижает значимость психотических защит.

Младенец начинает понимать, что его разрушительность имеет пределы и не убивает объект, который он любит. Он обретает уверенность в своей способности к любви и творческой силе. Он способен корректировать субъективные образы, сопоставляя их с внешними фактами. Целостный образ матери играет все более важную роль. Итак, вот признаки здоровой психики. Депрессивная позиция — это начало проверки реальности.

Начало развития эго. Развитие раннего Супер-эго

По мнению Кляйна, эго присутствует с момента рождения и сразу же начинает работать над уменьшением страха, вызванного инстинктом смерти. В параноидно-шизоидной позиции младенец испытывает страх уничтожения, который он проецирует на внешний объект. Этот проекционный механизм является первым актом защиты от страха. Взаимодействие с первичным объектом также происходит через его интроекции. Находясь в состоянии комфорта, такая интроекция становится хорошим внутренним объектом, способствующим снижению тревоги. Таким образом, после проекции интроекция является следующим средством борьбы с тревогой, а также способом развития и обогащения эго. В это время эго подвергается воздействию разрушительных импульсов и в значительной степени растворяется в поисках путей снижения тревоги. Однако в определенных фазах благополучия процессы интеграции преобладают, и благодаря позитивным объектам, с которыми эго идентифицируется, оно укрепляется. Материнская телесность лежит в основе возможности интеграции.

Когда наступает депрессия, эти позитивные объекты играют все большую роль в защите от тревоги. Теперь для младенца важно удерживать этот вспомогательный предмет. Самое главное, она защищает его от агрессии, которая возникает в ответ на фрустрацию. То есть страх теперь возникает из-за угрозы собственной атаки на хороший объект. Эго выполняет работу по уменьшению этой тревоги. Появляются защитные механизмы депрессии, которые уже не требуют такой степени дезинтеграции. И объекты, и эго становятся более целостными, культивируя отношения с реальными родителями, которые больше не наделены его собственными спроецированными характеристиками. Способность эго воспринимать реальность также усиливается благодаря развитию эмоциональных и когнитивных навыков. Целостность объекта позволяет младенцу воспринимать ситуацию более адекватно. Таким образом, младенец учится тому, что оценка происходящего во многом зависит от окружающего мира и восприятия себя в этом мире (тестирование реальности), а также формирует соответствующие защитные механизмы.

Возникновение депрессивной тревоги обуславливает потребность эго перенаправить желания, эмоции, чувство вины и усилия по возмещению ущерба в пользу новых объектов. Его интерес к телу матери, основанный на инстинктивных импульсах, сочетается с тревогой, вызванной его фантазиями о ее отношении к этому исследованию. Один из способов уменьшить беспокойство — переключить интерес на другие объекты, символизирующие тело матери. Так происходит при нормальном развитии, но если беспокойство чрезмерно, ребенок может подавить свой интерес и отвернуться как от тела матери, так и от окружающего мира.

Процесс формирования суперэго идет параллельно с развитием эго. Пронизанные собственной агрессией ребенка, плохие интроекты (сначала плохая грудь, затем плохая мать, плохой отец и комбинированная родительская фигура) становятся источником развития суперэго. Это объясняет его жесткость, архаизм и жестокость. Впоследствии коррекция этого внутреннего образа происходит через общение с настоящими, любящими родителями. Экстернализованные суперэгальные интроекты — это мифологические и сказочные чудовища и фигуры кошмаров. Но они также, постепенно смягчаясь, становятся помощниками ребенка в борьбе с тревогой и устанавливают пределы для его бушующих инстинктов. Эта функция возлагается на суперэго и приобретает позитивный характер запретов, моральных установок, идеалов.

Сначала суперэго резко демаркировано, отделено от основной части эго, но постепенно эта граница исчезает, и оно начинает ассимилироваться в эго. Этот процесс укрепляет эго и делает его терпимым к запретам. Это позволяет в дальнейшем использовать механизм подавления, который исходит из раскола, но не ведет к дезинтеграции.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: