Психология переживания - Современные представления о переживании

Оглавление:

Построение такой объединяющей теории — дело будущего. Перед нами стоит гораздо более скромная задача: развить представления об эмпирической активности с позиций деятельностного подхода в психологии. Таким образом, представленная концепция не претендует на то, чтобы заменить или включить в себя традиционное понятие опыта. Он вводится не вместо него, а рядом с ним, как отдельное и автономное понятие.

В зарубежной психологии проблема переживания активно изучается как часть исследования процессов психологической защиты, компенсации и случайного поведения. Там было описано множество фактов, создана разработанная методика теоретической работы с ними, накоплен большой методический опыт практической работы с человеком в критической жизненной ситуации. В последние годы многие советские психологи и психиатры уделяли большое внимание этой области. Теория деятельности, однако, стала несколько отстраненной от этих проблем.

Между тем, поскольку она претендует на роль общей психологии, она не может равнодушно взирать на существование целых пластов психологических фактов (известных другим психологическим системам) и целых областей психологической практики, не пытаясь теоретически ассимилировать эти факты и соответствующий им интеллектуальный и методологический опыт.

Конечно, нельзя утверждать, что теория психологической деятельности до сих пор полностью игнорировала эту область психологической реальности. Ход исследования неоднократно приводил к проблеме опыта многих авторов, развивающих теоретико-активистский подход. В их работах мы находим анализ конкретных случаев опыта (вспомним, например, описание А.Н. Леонтьевым «психологического выхода», найденного узниками Шлиссельбургской крепости для того, чтобы пережить необходимость выполнения бессмысленного принудительного труда); развитие представлений о психологических ситуациях и состояниях, являющихся причинами эмпирических процессов (к ним относятся «распад сознания», кризис личностного развития, состояние психологического напряжения, конфликт личностных смыслов). К идее опыта обращаются как в исследованиях отдельных психических функций (упомянем идею В.К. Вилюнаса об «эмоциональном способе разрешения ситуаций» и попытку объяснить с помощью понятия личностного смысла такие явления восприятия, как перцептивная защита и т.д.), так и в исследованиях общих механизмов психических функций (например, при изучении феномена установки с позиции деятельности). Кроме того, в теории деятельности мы находим ряд общих понятий, которые могут быть использованы непосредственно для развития представлений об опыте. Среди них особенно примечательно понятие «внутренняя работа» или «работа сознания».

Но все эти идеи и концепции, ценные сами по себе, имеют разрозненный характер по отношению к нашей проблеме, поскольку возникли, так сказать, случайно, при решении других теоретических задач, и их, конечно, недостаточно, чтобы теоретически разобраться с таким важным предметом, как опыт. Для того чтобы это усвоение было систематическим, не было механической пересадкой понятий из других концептуальных систем на новую теоретическую почву, а происходило за счет органического роста самой теории деятельности, необходимо ввести новую категорию, вокруг которой группируется разработка данной проблемы. В качестве такой категории мы предлагаем категорию опыта.

Современные представления о переживании

В этой главе будут заданы два основных вопроса к теориям, рассматривающим проблему опыта. Первый связан с пониманием природы критических ситуаций, которые вызывают потребность в опыте. Второй связан с представлениями о самих этих процессах.

Как уже говорилось, критическую ситуацию следует определять в самом общем смысле как ситуацию невозможности, то есть ситуацию, в которой субъект сталкивается с невозможностью реализовать внутренние потребности своей жизни (мотивы, стремления, ценности и т.д.).

Существует четыре ключевых понятия, которые современная психология использует для описания критических жизненных ситуаций. Это понятия стресса, фрустрации, конфликта и кризиса. Несмотря на обширную литературу по данному вопросу, теоретическое понимание критических ситуаций развито довольно слабо. Особенно это касается теорий стресса и кризиса, где многие авторы ограничиваются простым перечислением конкретных событий, которые приводят к стрессу или кризисным ситуациям, или используют такие общие схемы, как дисбаланс (ментальный, психологический, эмоциональный) для характеристики этих ситуаций, не конкретизируя их каким-либо теоретическим образом. Несмотря на то, что темы фрустрации и конфликта, каждая сама по себе, проработаны гораздо лучше, невозможно установить четкие взаимосвязи хотя бы между двумя из этих концептов, не говоря уже о полном отсутствии каких-либо попыток соотнести все четыре концепта одновременно, определить, пересекаются ли они, каковы логические условия использования каждого из них и т.д. Ситуация такова, что исследователи, занимающиеся любой из этих проблем, относят каждую критическую ситуацию к предпочтительной категории, так что для психоаналитика любая такая ситуация является конфликтной, для последователей Г. Селье — стрессовой и т.д., в то время как авторы, чьи интересы не связаны конкретно с этой проблематикой, при выборе термина стресс, конфликт, фрустрация или кризис исходят в основном из интуитивных или стилистических соображений. Все это приводит к большой терминологической путанице.

Учитывая эту ситуацию, основная теоретическая задача, которую предстоит решить на следующих страницах, заключается в выявлении за каждой из концептуальных фиксаций критической ситуации специфического категориального поля, определяющего область ее применения. Решая эту задачу, мы будем исходить из общей идеи, что тип критической ситуации определяется характером состояния «невозможности», в котором оказывается жизнедеятельность субъекта. «Невозможность», в свою очередь, определяется необходимостью жизни, которая парализована неспособностью субъекта справиться с внешними и внутренними условиями деятельности. Эти внешние и внутренние условия, характер деятельности и специфическая жизненная необходимость являются основными моментами, по которым мы будем характеризовать и различать основные типы критических ситуаций.

Целевая детерминация переживания

Хотя опыт, будь то в форме психологической защиты, компенсации или преодоления, редко рассматривается как процесс, контролируемый сознательной целью, он рассматривается всеми авторами как процесс, подчиняющийся некоторой форме целеполагания. Анализ литературы показывает, что цели-детерминанты, приписываемые процессам переживания, соответствуют основным «внутренним потребностям» жизнедеятельности, обнаруженным нами при обсуждении проблемы критических ситуаций:

удовлетворенность здесь и сейчас.
реализация мотива (удовлетворение потребности).
формирование внутреннего мира.
самоактуализация.

Конечно, все эти «внутренние необходимости» фигурируют в психологической литературе под разными названиями, но обычно цель эмпирического процесса, постулируемая в той или иной концепции, вполне очевидно относится к одной из перечисленных «необходимостей». Например, такие цели защитного механизма, как «избегание страдания», «устранение неприятного состояния» и отрицание «болезненных элементов опыта», можно легко проследить в том же гедонистическом стремлении к удовлетворению здесь и сейчас.

Для классификации и анализа существующих взглядов на целевую детерминацию опыта полезно ввести представление о том, что этот процесс, как правило, одновременно подчиняется нескольким из четырех упомянутых выше детерминант, одна из которых функционирует как его конечная цель или мотив, а другие — как непосредственные или промежуточные цели. Если представить общую формулу цели опыта как отношение непосредственных (и промежуточных) целей к конечной цели, то мы получим целый ряд комбинаторных возможностей. Рассмотрим те из них, которые наиболее ярко представлены в литературе по проблеме опыта.

Для Z. Фрейда, доминирующим вариантом понимания психологической защиты был тот, который можно назвать 3/1 по предложенной схеме. То, что Фрейд рассматривал «принцип удовольствия» как «знаменатель» целевой формулы психологической защиты, то есть как конечную цель защитных процессов, следует, например, из того, что репрессия является прототипом всех специальных защитных методов и что «мотив и цель всякой репрессии есть не что иное, как избегание неудовольствия». Это также следует из того, что Фрейд рассматривал мотивы защитных процессов как последствия когнитивного (идейного) и эмоционального инфантилизма, причем принцип удовольствия является определяющим для инфантилизма. Что касается «встречной» формулы или непосредственных целей защитных процессов, то, согласно Фрейду, они в основном заключаются в достижении согласованности во внутреннем мире. Репрессия — это средство устранения несоответствий, то есть несовместимости между Я и опытом*, идеей или чувством, возникшим во внутренней (идейной) жизни, как считал Фрейд в ранний период своей работы, или противоречия между сознательным и бессознательным, как он считал позже, или противоречия между Я, эго и сверх-Я, как эта идея оформилась к моменту написания книги «Я и Я».

Схема, предложенная в книге «Я и Я», послужила основой для дальнейшей разработки понятий психологической защиты в книге Фрейда «Я и механизмы защиты». Самость защищает себя от инстинктов и от аффектов. Мотивы защиты аффекта определяются мотивами защиты инстинкта, поскольку аффект является одним из представителей инстинктивного процесса. Но «если «Я» не имеет ничего против определенного инстинкта, оно не отвергает данный аффект, потому что он принадлежит этому инстинкту, его отношение к этому аффекту полностью определяется принципом удовольствия. Самость принимает приятные аффекты и сопротивляется болезненным». Этот вариант опыта в принятой нами нотации можно записать как 1/1; непосредственная и конечная цели процесса здесь совпадают, и обе относятся к удовлетворению «здесь и сейчас».

Типологический анализ закономерностей переживания

Общая цель нашей работы заключается в разработке теоретических концепций опыта. С точки зрения этой цели, целью предыдущей главы было подготовить условия для ее достижения: Мы ввели понятие опыта в категориальный аппарат теории деятельности, выделили соответствующий ему участок психологической реальности и показали, как эта реальность отражается в ранее существовавших понятиях. В результате мы имеем, с одной стороны, очень абстрактное деятельностно-теоретическое понятие опыта, а с другой — понятие соответствующей эмпирической области, данное в виде набора фактов, обобщений, различий, классификаций и предположений о закономерностях эмпирических процессов. Теперь задача состоит в том, чтобы попытаться развернуть исходные абстракции теории деятельности в направлении этого эмпиризма, т.е. совершить систематическое «восхождение» от абстрактного к конкретному.

Опыт в конечном абстрактном смысле — это борьба против невозможности жизни; это, в некотором смысле, борьба против смерти в жизни. Но, конечно, не все, что угасает или находится под угрозой в жизни, нуждается в опыте, а только то, что является существенным, значимым, фундаментальным для данной формы жизни, то, что формирует ее внутренние потребности. Если бы можно было выделить и описать отдельные формы жизни и установить имманентные им законы или «принципы», то очевидно, что эти законы определяли бы в своей существенности не только «нормальные» процессы жизнереализации, но и экстремальные процессы жизни, т.е. процессы переживания. Другими словами, каждой форме жизни соответствует определенный тип опыта, а это значит, что необходимо выяснить важнейшие психологические закономерности процессов опыта и типологизировать «формы жизни». Построение такой общей типологии является непосредственной задачей данного раздела.

Для решения этой задачи сначала необходимо проанализировать саму категорию жизни, как она работает с психологической точки зрения. В рамках деятельностного подхода анализ этой лимитирующей для психологии категории должен осуществляться в сравнении с центральной для этого подхода (и уже частично осуществлен А. Н. Леонтьевым) категорией деятельности.

В концепции А. Н. Леонтьева. Понятие деятельности у Леонтьева впервые появляется (логически, а не хронологически) в связи с обсуждением понятия жизни в его наиболее общем биологическом значении, «в ее всеобщей форме», жизни как «особого взаимодействия специально организованных тел». Особенностью этого взаимодействия, в отличие от взаимодействия в неживой природе, является то, что оно является необходимым условием существования одного из взаимодействующих тел (живого тела) и что оно имеет активный и субъективный характер. Те конкретные процессы, которые осуществляют такое взаимодействие, являются процессами деятельности. «Активность — это молярная, неаддитивная единица жизни…». Это определение А.Н. Леонтьева распространяется и на допсихическую жизнь, и на жизнь, опосредованную психическим отражением, и на человеческую жизнь, опосредованную сознанием. В последнем случае, однако, жизнь может пониматься двояко, и две концепции деятельности различаются соответственно. Когда жизнь рассматривается неиндивидуализированно, как абстрактная человеческая жизнь в целом, деятельность рассматривается как сущность этой жизни и как материя, из которой соткано индивидуальное бытие.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: