Освальд Арнольд Готтфрид Шпенглер и его философия - Освальд Шпенглер о нордическом мирочувствовании

Оглавление:

Шпенглер Освальд Арнольд Готфрид (1880-1936) — выдающийся немецкий историк, философ и публицист. Он начал свою карьеру в качестве учителя математики и истории в средней школе, а затем стал писателем-фрилансером. После сенсационного успеха своей главной работы «Упадок Европы» (1918) он работал публицистом консервативно-националистической школы. В начале 1930-х годов он выразил некоторую симпатию к фашизму, но решительно отверг предложение о прямом сотрудничестве с национал-социалистами. Его неприятие политики антисемитизма и экспансионистских амбиций Гитлера привело к некоторым репрессиям: Последняя книга Шпенглера («Годы решений») была изъята из обращения, а имя мыслителя запрещалось упоминать в политической прессе.

Главный труд О. Шпенглера, «Упадок Европы», является европейским манифестом концепции локально-культурного или цивилизационного развития истории. Это взгляд на мировую историю как на ряд локальных, независимых культур, каждая из которых, подобно любому живому организму, проходит последовательные стадии рождения, становления и смерти. О. Шпенглер насчитал восемь таких культур (египетская, вавилонская, китайская и др.). Плодотворное взаимодействие между ними принципиально исключено, они практически несовместимы по своему значению. Средняя продолжительность жизни местной культуры составляет около тысячи лет. Когда культура умирает, она возрождается как цивилизация. Это этап чисто механического существования культуры, которая уже не способна на новые творческие достижения.

Основными работами на русском языке являются: «Гештальт и реальность»; «Всемирно-исторические перспективы»; «Годы решений: Германия и всемирно-историческое развитие».

«Так что же такое всемирная история? Несомненно, упорядоченный счет, внутренний постулат, выражение чувства формы. Но даже такое определенное чувство еще не есть реальная форма, и как бы мы все ни были уверены, что чувствуем и переживаем мировую историю, как бы нам ни казалось, что мы видим ее в ее форме, остается уверенность, что и сегодня мы знаем лишь некоторые ее формы, но не саму форму, точное отражение нашей внутренней жизни.

Конечно, если спросить любого человека, он наверняка убедится, что может ясно видеть внутреннюю форму истории. Эта иллюзия основана на том, что никто никогда серьезно не задумывался над этим, и что люди меньше всего склонны сомневаться в том, что они знают, потому что никто не представляет, как много здесь еще подлежит сомнению. Форма всемирной истории на самом деле оказывается неисследованным интеллектуальным наследием, передающимся из поколения в поколение даже среди историков по профессии, и отчаянно нуждающимся в толике того скептицизма, который разъедает и углубляет наше представление о природе со времен Галилея.

Античность — Средние века — Новое время: такова невероятно скудная и бессодержательная схема, безудержное господство которой над нашей исторической мыслью не позволяет нам без конца правильно воспринимать реальное место, ранг, фигуру и, прежде всего, продолжительность жизни небольшой части мира, проявившейся на земле Западной Европы со времен германских императоров, в ее отношении к универсальной истории высшего человечества. Будущим культурам покажется невероятным, что эта проекция, со всей ее упрощенной прямолинейностью, ее боевыми пропорциями, которые становятся все более невозможными от века к веку, и которые полностью препятствуют включению областей, которые снова выходят на свет нашего исторического сознания, еще никогда не была серьезно поколеблена в своем значении. Ибо протест против этой схемы, давно распространенный среди историков, абсолютно ничего не значит. При этом они лишь сгладили единственную имеющуюся проекцию, не заменив ее ничем другим. Можно сколько угодно говорить о греческом средневековье и германской античности, это все равно не приведет к ясной и внутренне необходимой картине, в которой органично уживаются Китай и Мексика, империи Аксумов и Сасанидов. Даже смещение точки отсчета «Нового века» с крестовых походов на эпоху Возрождения, а оттуда на начало XIX века лишь доказывает, что схема как таковая продолжает считаться незыблемой.

Освальд Арнольд Готтфрид Шпенглер и его философия

Освальд Шпенглер о нордическом мирочувствовании

В морфологии мировой истории, разработанной Освальдом Шпенглером (1880-1936), фаустовская культура позиционируется не только как культура Запада, но и как культура Севера, берущая начало от древних скандинавских племен. По его мнению, норвежское мировоззрение встречается от Англии до Японии и выражается в трагическом понимании жизни, мужественном пессимизме и радости в самые трудные моменты человеческой судьбы. Мировоззрение норвежцев сосредоточено на завоеваниях и создании истории.

Человек Севера динамичен. «Перед взором фаустианского человека весь его мир предстает как совокупное движение к цели….. — О. Шпенглер писал. — Жизнь для него означает бороться, преодолевать, добиваться». В мире южного человека — аполлонического человека — нет целенаправленного движения. Таким образом, души пребывают в Аиде как неподвижные тени, без желаний и сил. Нордические души — это «дикие орды», которые без устали носятся по воздуху. Древняя «душа» — это неподвижное, неуклюжее существо, боящееся слепого случая, в то время как «именно она толкает к жизни фаустовского человека, который решается на все» Душа нордических народов — это «дикая орда», которая без устали носится по воздуху.

Мужчины норвежских народов следовали «стремлению викингов жить и умирать в бесчисленных приключениях и войнах по всему миру….. » Драма шекспировских трагедий также «вызывает, возбуждает и усиливает активные, динамичные и пробуждающие первобытные чувства энергичного человеческого существования — жестокость, радость возбуждения, опасность, насилие, победу, преступление, блаженство победителя и разрушителя — чувства, дремавшие в глубинах нордической души со времен викингов, деяний Гогенштауфенов и крестовых походов. » Север — это буря и натиск в противоположность беспечности и ясному спокойствию Юга.

Динамизм бытия на Севере определяет его динамичный взгляд на мир: «Здесь чистое пространство действия является воплощением истинного бытия» В аполлоническом мире Севера мир — это буря и натиск в отличие от ясного спокойствия Юга. В аполлоническом мировоззрении форма важна для содержания, в фаустовском — сила. «…На Севере господствуют пространство и сила», — писал О. Шпенглер.

Формальность и телесность важны в аполлонической культуре Юга. Шпенглер говорит: «Античная культура называлась культурой тела, а северная культура — культурой разума» Культура Севера называлась культурой тела. С его точки зрения, греки — соматики. «Аполлоническая душа, евклидова, пунктуальная, ощущала эмпирическое, видимое тело как совершенное выражение своего способа существования; фаустовская душа, спешащая в даль, нашла то же самое выражение не в persona, soma, а в личности, характере, или как еще можно это назвать», — заметил он. — «Душа» — для истинного эллина она была, в конце концов, формой его тела. Аристотель определил его следующим образом. «Тело — для фаустовского человека оно было вместилищем души. Гете чувствовал то же самое».

Соматической личности древних греков, считал О. Шпенглер, была чужда идея внутреннего развития, внутренней и внешней истории. Фаустовская личность — это глубоко самосознающее и самонаблюдающее существование, определяющее развитие личной культуры воспоминаний, совести и размышлений, итогов и перспектив.

Динамика древненорвежского отношения к жизни определяет еще одну его особенность — стремление к беспредельному. Аналлонического человека интересуют осязаемые реальные вещи, но все его философские системы не замечают необъятности космоса. Даже Демокрит «изобрел слой крючковатых атомов, который облегает космос, как кожа». «Напротив, наш никогда не удовлетворяемый голод, — продолжает О. Шпенглер, — ищет все новых и новых мировых расстояний» Фаустовская душа благоговеет перед безграничной вселенной, испытывает чувство могущества и проникает в звездные пространства благодаря изобретению телескопа.

Философско-культурологическая концепция О. Шпенглера

Его концепция получила широкое признание после публикации в 1918 году. Первый том книги «Упадок Европы» (второй том был опубликован в 1922 году). Как отмечает П. Сорокин, «книга О. Шпенглера «Упадок Европы»…. Одна из самых важных и противоречивых крупных работ по социологии культуры, философии истории и немецкой философии. Шпенглер был автором ряда других работ, в том числе «Пруссачество и социализм».

Пруссачество и социализм (1920), Политические обязанности и немецкая молодежь (1924). (1924), Восстановление Германской империи (1924), Человек и техника (1931) и Годы решений (1933). В политическом плане они написаны в консервативном духе и призваны внести существенный вклад в идеологическую Шпенглер

Подготовка к установлению нацистского режима. Они написаны в полемике с ценностями либеральной демократии, парламентаризма и капитализма, хотя Шпенглер не принял нацизм и, образно говоря, ушел во «внутреннюю эмиграцию».

Книга Шпенглера «Упадок Европы» за короткое время выдержала более тридцати изданий и стала культурным бестселлером. В 1988 году весь культурный мир отмечал 70-летие выхода первого тома.

Сегодня на Западе Шпенглера читают мало или только в академических кругах, чтобы заключить, что «ни с экономической, ни с социологической точки зрения нет никакой фактической необходимости вступать в методологическую дискуссию о Шпенглере. Эпистемологически дисциплинированная теория истории в наше время не может следовать Шпенглеру» Это понятно — благополучный Запад не нуждается в антиутопических предсказаниях Шпенглера. Но, несмотря на «определенную неактуальность» книги Шпенглера в современном научном мире, она насыщена огромным количеством идей, всевозможных обобщений и символических образов, относящихся к различным областям знаний, от математики и физики до мифологии и религии.

О. О. Шпенглер, которого сегодня критикуют за его научный и философский дилетантизм, на самом деле не был философом по профессии. Он всегда пренебрегал философией ради самой философии, как свидетельствуют источники, и не был приверженцем культа фактов. У него нет пространного научного философского аргумента, выполненного по всем канонам логики. Шпенглер скорее философ-художник и историк-портретист. Однако это не умаляет эпистемологической ценности его культурологических обобщений и делает процесс изложения более ярким и живым. Его философская концепция, на которой так или иначе базируются разнообразные факты, образы, всевозможные сравнения и аналогии, весьма эклектична и содержит элементы философии жизни, неокантианства, позитивизма и ряда других философских доктрин.

Природа цивилизации

Ведь у каждой культуры есть своя цивилизация. Впервые эти два слова, которые до сих пор обозначали смутное этическое различие личного характера, здесь рассматриваются в периодическом смысле, как выражающие строгую и необходимую органическую последовательность фактов. Цивилизация — неизбежная судьба культуры <…> Цивилизации — это те самые крайние и искусственные состояния, которые способны реализовать высшие виды людей. Они являются завершением, они следуют за становлением, как смерть за жизнью, как неподвижность за развитием, как духовная старость и окаменевший космополитический город за деревней и интимным детством, которое появляется над дорикой и готикой. Они — неизбежный конец, и все же с внутренней необходимостью они всегда приходили.

Только таким образом мы можем понять римлян как наследников эллинов.

<…> Какой еще смысл может иметь — аргумент против этого является пустой спекуляцией — то, что римляне были варварами, варварами, которые не предшествовали Ренессансу, а следовали за ним. Бездушные, чуждые философии и искусству, наделенные животными инстинктами, доходящими до откровенной грубости, ценящие только материальный успех, они стоят между эллинской культурой и пустотой. Их воображение, ориентированное только на практику — у них был священный закон, регулирующий отношения между богами и людьми, как между частными лицами, но у них не было даже следа мифа — представляет собой духовное качество, которого в Афинах вообще не наблюдалось. Перед нами греческая душа и римский интеллект. В этом и заключается разница между культурой и цивилизацией. И так было не только в древности. Снова и снова появляется этот тип — сильные духом, но совершенно неметафизические люди. В их руках находится духовная и материальная судьба каждой последующей эпохи. Они были исполнителями вавилонского, египетского, индийского, китайского, римского империализма. В такие периоды буддизм, стоицизм, социализм становятся окончательными мировоззрениями, способными воспринять и преобразовать погибающее человечество во всей его сущности. Чистая цивилизация, как исторический процесс, представляет собой постепенную разработку (в карнизах, как в шахтах) форм, которые стали неорганическими и мертвыми.

Переход от культуры к цивилизации произошел в античности в IV веке, на Западе — в XIX веке. С этого момента ареной великих духовных решений становится уже не «вся страна», как во времена орфического движения и Реформации, когда, по сути, каждая деревня играла свою роль, а три или четыре мировых города, которые вобрали в себя все содержание истории, и по отношению к которым остальная часть культурной страны опускается до положения провинции, которая имеет своей исключительной целью подпитку этих мировых городов остатками их высшего человеческого материала. Мир-город и провинция — эти фундаментальные понятия всей цивилизации открывают совершенно новую проблему формы истории, которую мы сейчас переживаем, не имея в то же время никакого представления о значении этой проблемы.

Вместо мира — город, единая точка, в которой сосредоточена вся жизнь огромных стран, а все остальное увядает; вместо народа, богатого по форме, слившегося с землей, новый кочевник, паразит, метрополия, человек, полностью лишенный традиции, растворяющийся в бесформенной массе, человек фактов, без религии, умный, бесплодный, исполненный глубокого отвращения к крестьянству (и к его высшей форме, провинциальной аристократии), другими словами, большой шаг к неорганическому, к концу — что все это значит? Франция и Англия уже сделали этот шаг. Германия готовится взять его. После Сиракуз, Афин, Александрии следует Рим. После Мадрида, Парижа, Лондона следует Берлин. Стать провинцией — это судьба целых стран, которые не находятся в сиянии этих городов, как это было когда-то с Критом и Македонией, а теперь со скандинавским севером.

О. Шпенглер об исторической типологии мировой культуры

Понимание своей и чужой культуры является основой для диалога и взаимодействия между народами. Этот процесс требует определенной подготовки, умения проникать в глубинные смыслы культурных явлений. Всемирно известный немецкий философ, историк и культуролог О. Шпенглер (1880-1936) в своей книге «Упадок Европы. Очерки по морфологии мировой истории «2 ставит перед собой поистине глобальную задачу: проследить судьбу европейской культуры, восстановить историческую картину ее развития и разработать типологию мировой культуры.

Ключом к пониманию мировой истории культуры, с точки зрения ученого, является символ. Восстановить дух эпохи, пишет он, не только иллюстрировать историю тех или иных событий, памятников, произведений искусства. Необходимо выяснить глубинные связи культурных форм, которые воспринимаются как символы. «Нации, языки и эпохи, битвы и идеи, государства и боги, искусства и произведения искусства, науки, правовые отношения, экономические формы и мировоззрения, великие люди и великие события являются символами и как таковые подлежат интерпретации.» К символам культуры относятся древняя чеканка монет, египетская административная система, китайская печать, идея нирваны, захоронение или кремация мертвых, механические часы, дальнобойное оружие, масляная живопись и т.д. Каждая культура и каждая историческая эпоха имеет свой символ, обозначающий ее знак. Символы и знаки формируют образ культуры, складываются по особым законам в целое, которое реконструирует образ эпохи.

Судьба культуры разворачивается в пространстве различных территорий и в сочетании одновременности и постоянства. Все культуры имеют одинаковое значение в общей картине истории. Древние цивилизации Вавилона и Египта, Индии и Китая, хотя зачастую и превосходят их, не занимают привилегированного положения. Вместо мрачной картины прямого господства перед глазами исследователя разворачивается настоящее зрелище множества могущественных культур.

Каждая из этих равных культур имеет «свою форму, свою идею, свои страсти, свою жизнь, волю, чувства и смерть». Каждая культура имеет свои собственные выражения, свои цвета, свое падение света, свое движение, свой духовный взгляд. Есть процветающие и стареющие культуры, народы, языки, истины, боги, ландшафты. Культуры возникают, созревают, угасают и никогда не повторяются. Они имеют очень разные формы: Пластика, живопись, религия, наука, экономика и образ жизни. Все культуры характеризуются ограниченной продолжительностью истории и являются самодостаточными.

Восемь основных культурно-исторических типов занимают свое место на карте мировой истории:

1) Египетский;
2) Вавилонский;
3) Индийский;
4) Китайский язык;
5) Греко-римская (аполлоническая);
6) Византийско-арабский (Магианский);
7) Западноевропейская (фаустовская);
8) народы майя.
Русско-сибирская культура» формируется в истории.

Культуры имеют общую структуру, но обладают индивидуальным стилем и внешним видом. В истории невозможно найти такие абстракции, как формы мышления вообще, государство вообще.

Когда судьба культуры напрямую связана с ее ростом и развитием, она неизбежно движется к концу. Это неизбежная судьба культурно-исторического типа. О. Шпенглер определяет продолжительность цикла развития культуры примерно в 1000-1500 лет.

Ученый называет культуру последней стадией цивилизации. Цивилизация знаменует собой конец развития, когда за жизнью следует смерть. Это означает конец культуры, ее переход в другое состояние. «Греческая душа и римский интеллект — это разница между культурой и цивилизацией».

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: