Политическая психология - Предмет политической психологии

Оглавление:

Существует множество специфических предметов, изучаемых политической психологией: Психология лидерства, авторитет, имидж, электорат, поведение толпы, элитно-групповые отношения, массовые политические явления и т.д. и т.п.

Некоторые политические психологи выделяют три основные области в качестве специфических объектов политической психологии:

Политическая психология внутриполитических отношений, изучающая личность «человека политического», проблемы политической социализации и социальных установок как психологических особенностей, через которые личность раскрывается в политике. Формы связи «интрапсихических детерминант с политическими процессами» прослеживаются через анализ проблем лидерства, межгрупповых отношений в правящей элите, проявлений политического недовольства, антиправительственных протестов, поведения избирателей, национальных и расовых волнений и так далее.
Внешняя политика и международные отношения фокусируется на важности политической психологии в теории и практике международных отношений, невозможности игнорировать или преуменьшать роль государственных лидеров, общественного мнения разных стран, пропаганды, ситуационных факторов и вызываемых ими психологических последствий. Объектами политико-психологического анализа станут политическая элита разных стран (личности и группы, принимающие решения международного значения), а также «общественность», большие социальные и национально-этнические группы, массы в целом как силы, способные влиять на элиту. Изучаются проблемы конфликтов, механизмы принятия решений во внешней политике, процессы влияния определенных действий элиты на общественное мнение и, наоборот, влияние общественного мнения на позиции элиты, психологические механизмы ведения переговоров и разрешения конфликтов.
Военно-политическая психология, которая излагает вопросы борьбы с армиями реальных и потенциальных противников, партизанами и «повстанцами», а также включает изучение личностных особенностей их лидеров, практическую разработку психологических механизмов предательства, выработку диверсионно-психологических мер, разработку специальных операций, совершенствование тактики допроса, механизмов психологической войны в различных форматах и т.д.

Каждая сфера включает в себя большое разнообразие специфических объектов — практически все политические явления, институты и процессы, которые затрагивают тот или иной психологический аспект.

Политическая психология тесно взаимодействует на конкретно-практическом уровне с рядом тесно связанных психологических дисциплин — прежде всего с психологией пропаганды и психологией организации и управления. С первым он связан через проблемы социальных установок, общественного мнения, массового поведения и так далее. Со второй — теоретические и практические аспекты конфликта и лидерства, особенности психологии малых и больших социальных групп.

Безусловно, группы, организации, ассоциации как объекты изучаются социологией, политологией, экономикой, но политическая психология имеет свой специфический предмет.

Предмет политической психологии

Предметом политической психологии являются психологические закономерности, характеристики, механизмы политического поведения индивидов, малых и больших групп, наций, государств и их объединений. При таком понимании определенные проявления человеческой психики, связанные с политической деятельностью, также приобретают определенный политологический ракурс изучения. В современных цивилизованных странах, в том числе и в России, политическая психология занимает постоянное место в арсенале практической политики. Политическая психология — это перспективная область исследований в мире политической науки. Даже в отечественной литературе, несмотря на идеологические табу, в период хрущевской оттепели (вторая половина 1950-х годов) появились первые разработки, хотя официально она была признана составной частью политической науки только в годы перестройки.

К услугам политической психологии обращаются президенты и сенаторы, электорат и кандидаты на выборах, а также средства массовой информации. Общественное мнение часто формируется под решающим влиянием политических психологов. Работа политических психологов является не только востребованной, но и самой высокооплачиваемой не только в России, но и за рубежом.

На наш взгляд, современная политическая психология не может быть отнесена ни к разделу политологии, ни к разделу социальной психологии. Несомненно, она имеет кровные корни в этих науках, но уже имеет свое качественное своеобразие. Области политической психологии разнообразны. Это изучение ценностей политических культур, настроений, установок и ожиданий избирателей. Не менее ценными являются исследования психологических характеристик политического лидерства и элит, формирования имиджа политиков, особенностей национального характера различных народов и этнических групп. В компетенции политической психологии можно найти анализ причин возникновения и разрешения политических конфликтов, проблем электорального поведения, конкуренции политических сил и т.д.

Методологической основой политико-психологических исследований стала современная парадигма научного знания, которая подчеркивает системный характер социально-политических, социально-экономических и социально-психологических процес

Общество, а также взаимосвязь теории и практики формирования современных человеческих сообществ различного масштаба как устойчивых многофункциональных ячеек любого общества, в том числе и российского.

Политическая психология — очень молодая наука. В 2008 году она может отметить свое 40-летие, поскольку формально время ее создания относится к 1968 году, когда в рамках Американской ассоциации политической науки был создан Отдел политической психологии, и тогда же в ряде университетов была введена специальная программа повышения квалификации политологов в области психологических знаний.

Основы и проблемы политической психологии

Современная политическая психология способна вобрать в себя лучшие методологические достижения как зарубежной (не только западной) науки, так и отечественной психологии. В эпистемологическом аспекте мы не хотели бы забывать позитивистские общеметодологические принципы построения науки, которые были основными в советской психологии: Детерминизм, генетизм и единство сознания и деятельности в их новой интерпретации.

Как самостоятельная наука, политическая психология имеет пять основных полуметодологических принципов науки, которые, помимо исследовательского, имеют этическое содержание для политических психологов.

Принцип сбалансированности и научного объективизма. Эпицентром политико-психологических исследований должна стать «зона взаимодействия политических и психологических феноменов». Попытки склониться в ту или иную сторону чреваты методологической опасностью редукционизма, то есть сведения сложных политико-психологических реалий либо к узким политическим, либо к упрощенным психологическим объяснениям.

Принцип рекламы и паблисити. Центральное место в политико-психологических исследованиях должны занимать «наиболее значимые и актуальные политические вопросы», которые «привлекают внимание общественности». Прозрачность и публичность результатов политико-психологических исследований служат дополнительным барьером против их использования в социально корыстных, антисоциальных или криминальных целях.

Принцип широкого рассмотрения социально-политического контекста политико-психологических исследований. Необходимо уделять как можно больше внимания политическому и социальному контексту анализируемых психологических явлений. Недооценка контекста ставит под угрозу надежность и адекватность полученных выводов и может привести к рекомендациям, опасным для социально-политического развития. В то же время методологический плюрализм и разнообразие способствуют расширению содержания объяснительных возможностей политико-психологической науки за счет ее широты, сначала в методологическом, а затем и в содержательном плане.

Принцип внимания к результату. Необходимо изучать не только конкретные результаты влияния тех или иных психологических факторов на политику, но и процесс формирования определенных политических явлений и процессов, а также возможные тенденции их развития.

Принцип нейтралитета. Современная политическая психология весьма терпимо относится к суждениям как о внешней, так и о внутренней политике, связанной с политической деятельностью, то есть нейтрально характеризует поведение людей в определенных политических ситуациях или их отношение к системе политических институтов и организаций общества. Это политически и идеологически нейтральная наука.

Если мы примем во внимание общие принципы построения науки общей, социальной психологии, политологии и социологии, которые являются источниками политической психологии генетически, мы сможем иметь полное представление о ее принципах.

Проблем в политической психологии много, и можно выделить две основные группы проблем.

Проблемы, связанные с объектами политической психологии. На этом уровне мы можем различать:

Проблема личности в политической психологии, которая сводится, с одной стороны/ к анализу личности в социально-типическом проявлении, с акцентом на тот или иной достаточно массовый политико-психологический тип личности, с другой стороны проблема политического лидерства в индивидуально-психологическом проявлении.
Проблемы малых групп, включающие психологические механизмы действия различных типов элитных групп, фракций, клики и групп давления, формальные и неформальные отношения лидера с ближайшим окружением; психологию отношений внутри малой группы и ее отношений с внешней средой, психологию принятия решений в группе и ряд смежных проблем.
Проблемы больших групп (классов, слоев, групп и страт) и национально-этнических сообществ (племен, наций и народностей). Этот аспект раскрывает политико-психологические механизмы массированного давления крупных «групп интересов» на принятие политических решений, этнические и межэтнические конфликты и т.д.
Проблемы психологии масс в политике — анализ психологии масс и массовых политических установок, организаций и движений, процессов и явлений массовой коммуникации (поведение толпы, «собравшейся» и «не собравшейся» публики, массовой паники и агрессии и других проявлений так называемого «стихийного» поведения).
Проблема инструментов исследования

Первая проблема — это адаптация методов исследования. Наиболее распространенные исследовательские приемы и методы политической психологии пришли в нее из различных отраслей психологии. К ним относятся методы наблюдения, анкетирования, анализа конкретных случаев, тестирования, психологического моделирования, прогнозирования сценарного поведения и т.д. Некоторые методы заимствованы из социологии (особенно различные разновидности методов опроса). Некоторые методы заимствованы из политологии (например, метод сравнительного историко-политического анализа, метод сценарного моделирования и прогнозирования, в различных модификациях).

Основной процессуальной особенностью политической психологии является системный подход к выбору методов исследования, соотносимых по сложности с феноменами политики, и формирование методологических батарей исследований, позволяющих сочетать преимущества и минимизировать недостатки отдельных процедур из разных исследовательских областей.

Вторая проблема — формирование адекватной политико-психологической интерпретационной модели, которая позволит нам осуществлять не только «первичную», но и «вторичную» обработку информации, извлекать и реинтерпретировать именно те данные, которые вписываются в концептуальную систему политической психологии и решать исследовательские задачи этого научного направления.

Третья проблема — обратный перевод исследовательских данных политической психологии на понятный язык потребителей из сферы массовых информационных процессов, для выработки политической стратегии и тактики, принятия и реализации политических решений на различных уровнях, политического прогнозирования.

Политическая психология как наука о политическом поведении

В политической психологии, как дисциплине, изучающей взаимосвязи психологических и политических процессов, принято видеть источник всех политических процессов, в том числе и массовых, в психологических процессах, состояниях и характеристиках личности (Э. Фромм, Г. Олпорт, Е. Богарус и др.). А «политический человек» в этой перспективе понимается как «продукт личных психологических мотивов, перенесенных в публичную сферу» (Лассуэлл). Это определение нуждается в дополнении: в концепции А.И. Юрьева «политический человек» — это «человек, находящийся в отношениях с властью, осуществляющий власть или подчиняющийся власти», «человек, характеристики которого определяются взаимодействием с властью и влиянием политической среды, в которой он находится», «человек, который действует так, «как он не действовал бы без власти». Обобщая определения политического человека, можно сделать вывод, что сама политика «является прежде всего психологическим феноменом, а уже потом идеологическим, экономическим, военным и т.д.».

Политическое поведение определяется значительной частью исследователей как совокупность всех действий (поступков и взаимодействий), которые осуществляются в политической сфере и различаются по степени их влияния на власть. А.И. Юрьев выделяет 4 уровня политического поведения: политическая деятельность, политическая работа, политическая работа, характеризуя политическую деятельность, в отличие от политической активности, как наиболее примитивную форму политического поведения: «Самые черные страницы политической истории человеческого общества написаны языком политической деятельности, ограниченной только своей и чужой властью. В этом случае достойные человеческого смысла, нормы заменяются сиюминутными обстоятельствами и вовлекают в морально-правовое дело множество ничего не понимающих и погибающих людей.»

В современной политической и психологической науке большое количество исследований посвящено изучению факторов, обуславливающих электоральную активность людей. В результате этих исследований мы знаем, какие агенты социального влияния в конечном итоге определяют исход выборов. Все известные на сегодняшний день избирательные технологии направлены на включение социально-психологических механизмов, регулирующих поведение избирателей (сами избирательные технологии принято определять как совокупность способов воздействия на массы с целью повлиять на их поведение при голосовании и заставить их проголосовать за определенного кандидата. Однако проблемы: а) какие компоненты психики человека обеспечивают успешность, эффективность такого воздействия; б) какие методы используются для такого воздействия (каковы механизмы реализации такого воздействия), до сих пор изучены слабо. Данная проблема весьма актуальна, поскольку исследователи отмечают, что в настоящее время единственно правильный подход к организации предвыборной кампании характеризуется пониманием необходимости органичного соединения практического опыта политической борьбы и научных знаний. A. И. Юрьев, говоря о мотивации политического поведения, отмечает, что политика не возбуждает никаких специфических потребностей человека — речь идет только о человеческих потребностях. Люди должны руководствоваться в политической жизни под влиянием интересов и потребностей, в том числе неудовлетворенных, которые формируются вне самой политики. Они ожидают от тех, кто представляет власть, подтверждения их значимости, а не просто удовлетворения их политических или материальных желаний. Власть должна заботиться о людях, думать о них и служить им, а не быть к ним равнодушной тесно связаны с мотивами потребностей как движущими силами поведения. Они могут быть неосознанными, но в то же время довольно сильно влиять на восприятие человека. Образ власти опосредован личностно-формирующими мотивами (поэтому, например, так называемый властный характер стимулирует положительную оценку авторитарных политиков).

Система политического восприятия человека — это конфигурация идей и установок, в которой они функционально взаимозависимы и которая представляет собой ментальную картину мира с вероятными причинно-следственными связями. Роль установок важна в этой системе, поскольку они опосредуют внешние стимулы, исходящие из ситуации, и внутренние стимулы, определяемые потребностями человека. В повседневной жизни установки создают предрасположенность к тому, чтобы обычно замечать одни аспекты авторитета и игнорировать другие при оценке его деятельности (оценка личных качеств политика часто отделяется от суждений о его политике или взглядах).

В структуре самой установки есть три компонента: когнитивный, эмоциональный и поведенческий. Когнитивный компонент предполагает наличие у человека предварительных знаний, интереса к политике. Она объясняет индивидуальный отбор информации о тех политиках, о которых человек уже знает и на которых направлено его внимание. Эмоциональное отношение к политическому объекту (нравится — не нравится, приятно — неприятно) обычно предшествует критическому восприятию такой информации. Роль эмоционального компонента возрастает, когда действия объектов отношения или развитие ситуации затрагивают личные потребности и интересы людей (президентские выборы, когда вместе с главой государства определяется характер развития страны, что напрямую влияет на личную жизнь людей. Наконец, поведенческий компонент — это готовность действовать, например, осознанное намерение голосовать за того или иного кандидата.

Другим важным элементом системы верований является вера как достаточно интернализованный тип отношения, своего рода ядро личности. Идеологические убеждения играют особую роль в нашей стране, где по ним можно судить о политических взглядах человека и его решении по голосованию. Ассоциация политика с определенной идеологической платформой может как добавить ему «очков» (для сторонников), так и отнять (у противников этой идеологии).

Рассматривая проблему мотивации политического поведения, нельзя обойти вниманием вопрос влияния бессознательных факторов на политическое поведение человека, поскольку мотивация политического действия многогранна, в ней сочетаются как сознательные, так и бессознательные импульсы, а то, что мыслится, артикулируется тем, что не мыслится.

Мотивация поведения в политике возникает в результате конфликта между социально адаптированными и неадаптированными импульсами личности, а психологические характеристики личности отражаются в ее политическом поведении. Исследователи отводят разную роль влиянию иррационального на политическое поведение человека. Так, А.И. Соловьев считает, что роль иррациональных механизмов в определении политического поведения «тем больше, чем меньше человек понимает природу и причины политических событий». Аналогичной точки зрения придерживается Л. Г. Герчик, который, говоря о соотношении рационального и иррационального в поведении человека, утверждает, что это соотношение возникает не случайно, а регулируется определенной ситуацией, т.е. может регулироваться. В этой связи автор утверждает, что «когда ситуация ясна, когда у человека есть много информации, доступной для его понимания, когда он может принять осознанное решение на основе логики и опыта, рациональное преобладает. Когда человеку приходится строить свое поведение в условиях недостаточной или противоречивой информации, а иногда и избытка информации в сочетании с трудностью ее понимания, на поверхность выходят силы, ранее скрытые в глубинах бессознательной психики, заставляя человека реагировать иначе, чем взрослый, то есть на основе логики и совокупности опыта. Они заставляют человека реагировать не как взрослый, то есть на основе логики и совокупности жизненного опыта, а как ребенок, который руководствуется не разумом, а желанием уменьшить психологическую боль, напряжение и тревогу кратчайшим путем, чтобы добиться удовлетворения своих сиюминутных желаний без учета реалий окружающей действительности. Эти позиции кажутся нам справедливыми, но лишь отчасти. При определенных условиях физиологические импульсы действительно могут вытеснить все другие формы оценки и регуляции поведения. Например, голод или страх могут стать такими психологическими доминантами, которые вызовут бунты, восстания или революции, и наоборот, в некоторых случаях социальные эмоции могут преодолеть влияние иррациональных побуждений. Подтверждение этому можно найти в работе А.М. Зимичева: «Человек (в отличие от животного) может некоторое время не есть, не спать, ограничивать другие свои потребности ради дела, идеи, цели, к которой он стремится. Но все это требует высокой энергии». «Высокая энергия» может служить лишь необходимым условием для поведения, противоречащего человеческим инстинктам. Для того чтобы поведение человека сознательно выстраивалось в противовес инстинктам, необходимо нечто большее — усилие воли, активизация мыслительных процессов и т.д. В то же время нельзя игнорировать тот факт, что бессознательное является неотъемлемой частью психической структуры и неизбежно влияет на поведение человека (даже если он на 100% осознает природу и причины политических событий). «Прищуриваться» во фрейдистском смысле на бессознательные компоненты политического поведения (и электорального в частности) было бы, конечно, излишне, но необходимо, на наш взгляд, рассмотреть сознательные и бессознательные факторы, влияющие на политическое поведение в системе, в их неразрывном единстве.

Таким образом, все попытки объяснить политическое и особенно электоральное поведение только с позиций психологии сознания рисуют заведомо неполную картину, во многих случаях подменяют реальные поведенческие мотивы придуманными мотиваторами и обречены на провал. Необходимость учета неосознанных поведенческих мотивов ставит нас перед необходимостью поиска новых методов изучения политического поведения и новых подходов к объяснению результатов.

Принятие политических решений как психологический процесс

Политика — это процесс взаимодействия между коллективными субъектами, публичный мир. Отдельный политик обычно не принимает решения единолично; он представляет интересы тех, кого он представляет. В этом смысле картина политической жизни выглядит запутанной и обезличенной. Всегда возникает вопрос: «Какие силы стоят за тем или иным заявлением и действием?». Политическая психология, с другой стороны, интересуется психическими механизмами, которые управляют процессом принятия решений.

Решение — это умственная операция, которая уменьшает неопределенность проблемной ситуации, процесс выбора курса действий для достижения результата. В зависимости от преобладающих психических механизмов различают интеллектуальные, эмоциональные и волевые решения.

Первенство в разработке конкретной концепции политического решения принадлежит Аристотелю. Он писал о «рациональном выборе».

Мышление в государственном управлении основано на практико-политическом типе знания, которое включает в себя цели (то или иное благо) и способы их достижения (дела, поступки).

Начало психологическим исследованиям в области принятия решений положил У. Эдвардс в 1954 г. Эксперименты подтвердили, что, делая выбор, человек руководствуется субъективными значениями вероятности событий. Охарактеризуем психологические эффекты, которые возникают в сознании человека при принятии решения.

Иллюзия контроля. Вера в контролируемость ситуации влияет на оценку вероятности события. Например, ситуация конкуренции повышает уверенность в себе, человек переоценивает успех. Именно поэтому процесс демократических выборов так важен для функционирования политической системы.

Доступность информации. Человек оценивает вероятность события на основе того, насколько легко он может вспомнить примеры этого или похожих событий. Часто нет никаких реальных причин оценивать событие как более вероятное, но оно произошло недавно, оказало сильное эмоциональное воздействие и часто освещалось в СМИ. Иллюстративную информацию при прочих равных условиях легче запомнить. Зная эти психологические механизмы принятия решений, можно влиять на выбор избирателя с помощью эффективной политической рекламы и связей с общественностью, на решение присяжных (деятельность прокурора и адвоката), на выбор стратегии лидера (работа спикеров, депутатов) и так далее. Таким образом, политическая практика влияет на поведение лиц, принимающих решения. В декабре 1993 года, во время выборов в Государственную Думу России, политологи были ошеломлены непредсказуемым успехом В. Жириновского и поражением гайдаровского «Выбора России»

Зарождение политической психологии в России

В истории науки в России также существовали определенные политико-психологические традиции, хотя и не слишком сильные и многочисленные. Оказалось, что круг таких проблем не относится к сфере последних в силу особенностей национального менталитета и, соответственно, особенностей национальной науки. Вообще, гуманитарной науки как таковой в России практически не было вплоть до XX века (когда, конечно, гуманитарной наукой вообще можно считать то, что возникло и развивалось в рамках ортодоксального марксизма-ленинизма). В таких случаях функции понимания гуманитарных проблем, принципиально важных для общества, берет на себя вымысел. На самом деле, если мы внимательно присмотримся, то найдем большое количество политико-психологических проблем у Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, даже у А.С.Пушкина в его «Борисе Годунове» или «Капитанской дочке». Это, конечно, совершенно отдельный уровень проблем, который заслуживает совершенно особого внимания и тщательного рассмотрения. Пока мы можем лишь констатировать тот факт, что, начиная с А.С. Пушкина, политико-психологические проблемы активно разрабатывались в русской литературе, причем не только в прозе, но и в русской поэзии. И не только в тенденциозных стихах Владимира Маяковского, таких как «Владимир Ильтяков» (Владимир Владимирович Владимиров). Маяковского, например, «Владимир Ильич Ленин», но и, например, в совсем другой поэме С.И. Есенина «Пугачев».

На фоне столь мощной интеллектуальной прослойки попытки исследовать политико-психологические проблемы в адекватных научных рамках выглядели гораздо менее убедительно. Тщательный анализ позволяет нам назвать лишь несколько достойных имен. Так, Н.К. Михайловский в своей теории «героя» и «толпы» объяснял отношения между лидером и массами своего рода «подражательными рефлексами» — в целом следуя в этом вопросе за Г. Тардом, Ш. Сигеле и Г. Лебоном. Здесь Н.К. Михайловский не был оригинален. По мнению Н.К.Михайловского, лидер-гипнотизер превращает толпу в «человеческие автоматы», готовые следовать за ним, куда бы он ни пошел.

В противовес этим взглядам, решительно споря с ними, известный русский физиолог, исследователь мозговых процессов В.М. Бехтерев отмечал, что в периоды волнений и смут вовсе не «герой» определяет политическое поведение масс. В такие периоды ими движут особые «коллективные рефлексы». По мнению Бехтерева, именно толпа сравнивает людей с животными и действует рефлекторно. В чем-то рефлексологическая политическая психология была чем-то новым, даже на фоне гораздо более развитой науки Запада.

Подчеркнем значительный вклад российских ученых-медиков и физиологов в изучение психологических проблем политики. Они внесли свой вклад в развитие жанра политического портрета. Так, в России начала XX века большой популярностью пользовалась книга психиатра П.И. Ковалевского «Психиатрические очерки из истории». Она содержала серию портретов политических деятелей от царя Давида до Петра I, от Александра В. Суворова до пророка Мухаммеда, от Жанны д’Арк до Наполеона. Учитывая сильный психиатрический уклон автора в его анализе, мы не будем здесь подробно анализировать эту книгу, хотя и отмечаем ее определенный интерес. Не менее интересна одноименная книга Г.И. Чулкова о русских царях, в которой дана целая серия талантливых и уже чисто психологических портретов ряда русских правителей.

Есть и некоторые достижения в российской историографии. Так, в частности, В.0. Ключевский первым представил сравнительно подробный анализ влияния массовой психологии — в частности, феномена массовых настроений — на развитие динамичных политических процессов и кризисных ситуаций. Таким образом, он заложил основы политико-психологического понимания российской истории. Психологические факторы и их роль стали важными для В.О. Ключевского особенно ярко проявляется в ходе крупных политических сдвигов и потрясений. Например, согласно V.O. Ключевского, знаменитые «бунты» начала XVII века создали особые условия для жизни общества. «Во-первых, была нарушена политическая традиция, древний обычай, на котором держался порядок в Московском государстве». Во-вторых, «смута поставила государство в такие отношения с соседями, которые требовали еще большего напряжения народных сил для внешней борьбы», чем прежде. «Из этих двух изменений возник ряд новых политических концепций, утвердившихся в сознании москвичей, и ряд новых политических фактов…». Говоря современным языком, в это время произошли большие изменения в политической культуре российского общества. «Прежде всего, люди Московского государства принесли с собой из потрясений Смутного времени богатый запас новых политических понятий, с которыми их отцы еще не были знакомы….. Это начало политических размышлений». Например, одним из таких вновь возникших понятий было «настроение общества». «…Внутренние трудности правительства усугублялись глубокой переменой в настроении народа. Новая династия имела дело с другим обществом». Это общество, по словам В.О. Ключевский, понял главное за четырнадцать лет смуты: «Государство может быть без государя.

На рубеже XIX-XX веков Г.В. Плеханов в своих работах рассматривал некоторые политико-психологические проблемы. Затем наступило время участников Февральской революции 1917 г. П.И. Милюков в своих работах пытался проследить развитие русской политической культуры и, в частности, особенности русского политического сознания. Примерно такой же исторический опыт был проанализирован с психологической точки зрения П.А. Сорокиным, более известным как социолог.

В дальнейшем значительный комплекс политико-психологических идей был не только высказан, но и реализован на практике Лениным и его соратниками в ходе революции 1917 года, а также в период до и особенно после революции. Можно по-разному относиться к идеологическим взглядам Ленина (в частности, мы уже приводили выше пример достаточно убедительной критики Г. Лебоном социализма и его «апостолов»), но нельзя закрывать глаза на главное. В.И. Ленин и элита большевистской партии сумели проявить себя исключительными политическими практиками в самых сложных условиях. Прежде всего, сам В.И. Ленин, который был политиком значительной силы, также сумел вовремя осмыслить свои политические действия. На этом аналитическом уровне еще предстоит серьезное исследование практического политико-психологического наследия Ленина — после того, как утихнет идеологическая шумиха вокруг его имени.

Однако к концу 1920-х годов, спустя дюжину лет после Октябрьской революции (1917), все российские исследования в области политической психологии были практически прекращены. Они практически сошли на нет и возродились только в начале 1980-х годов. Причины очевидны: тоталитарный режим не нуждался в знании или учете человеческой психологии — ее заменяла единая идеология. Давайте обратим внимание на некоторые любопытные факты. Во-первых, все современники, описывающие события 1917 года, используют термины «восстание» и «переворот». Термин «революция» встречается в единичных, чисто пропагандистских случаях (публичные выступления самого Ленина). Оно появляется в относительно широком обиходе новой элиты только с 1920 года. Во-вторых, до середины 1920-х годов официально отмечались две даты: годовщина Февральской революции и годовщина Октябрьского восстания. В дальнейшем годовщины февральских событий перестали отмечаться, а слово «революция» в сочетании с прилагательным «социалистическая» стало относиться исключительно к октябрьским событиям. В-третьих, и наконец, эпитет «Великий» появился в конце 1920-х годов. Таким образом, «Великая Октябрьская социалистическая революция» возникла не как реальное событие, а как феномен массового политического сознания. Это лишь один из примеров достаточно эффективного практического использования политической психологии российскими руководящими кругами того времени.

Как уже упоминалось в предыдущей главе, следующий этап в развитии политической психологии в России начался только во второй половине 1980-х годов. Это было связано с пересмотром монополии марксистских взглядов на социальное и политическое развитие, а также с растущей потребностью общества узнать больше о себе. Так родилась описанная выше «психология политики».

На современном этапе российская политическая психология постепенно становится частью мировой политической психологии. Опыт психологического осмысления последних лет российской истории, тех масштабных социально-политических реформ, которые пережило и продолжает переживать российское общество, представляет собой уникальный материал. Ее уже начали и, видимо, продолжат исследовать российские и западные исследователи, особенно в рамках концепций модернизации политической культуры, политического сознания и самосознания, модели «человека политического» в целом.

Современное состояние политической психологии

Фундаментальные теоретические разработки в самой политической психологии, уже выделившейся из отдельных политико-психологических фрагментов некоторых более общих конструктов, начались в США в 1960-х годах под влиянием так называемого «бихевиористского движения», которое тогда нарастало во всей западной гуманитарной науке. Затем бихевиоризм превзошел по популярности даже психоанализ, который он вытеснил. Соответственно, все науки пытались объяснить почти все явления «поведенчески». Для развития политической психологии он оказался удивительно благоприятным.

Именно тогда сочетание слов «политическая психология» приобрело отдельное и вполне самостоятельное значение. Соответственно, сначала в рамках Американской психиатрической ассоциации была создана лишь специальная группа, занимающаяся психологическими проблемами международной политики. В 1970 году эта группа преобразовалась в Институт психиатрии и внешней политики Ассоциации. Наконец, в 1968 году, как отмечалось выше, Американская ассоциация политических наук учредила специальную секцию по политической психологии, на базе которой в 1978-79 годах было основано Международное общество политической психологии (ISPP).

В настоящее время это общество объединяет около 1000 исследователей — психологов, социологов, политологов, психиатров и других специалистов из разных стран, которые специально изучают психологические аспекты внутренней и внешней политики. С 1979 года это общество издает свой профессиональный орган — журнал «Политическая психология». Начиная с конца 1960-х годов, сначала в Йельском университете, а затем и в других ведущих университетах США, начали преподавать специализированные курсы по политической психологии. К 1990-м годам в 78 университетах США и Канады предлагалось более 100 курсов по политической психологии. Только лекции и семинары по политической психологии посетили более 2 300 студентов бакалавриата.

В 1973 году под редакцией Дж. Кнутсона появилась первая фундаментальная коллективная монография, подводящая определенные итоги развития политической психологии и намечающая направления дальнейших исследований. После этого монографии стали появляться десятками. В 1986 году появился новый фундаментальный труд по политической психологии под редакцией М. Херманна. В этой книге с наибольшей полнотой анализируется практически вся современная западная политическая психология. На подходе новые книги, в которых уже учтен опыт последних десятилетий.

Современная политическая психология предстает, как это очевидно для всех, как широкая область исследований со своим предметом, объектом и кругом специалистов, объединенных общим пониманием задач и направлений дальнейшего поиска. Основными проблемами этой области науки являются, прежде всего, наиболее актуальные аспекты внешней и внутренней политики: терроризм, охрана окружающей среды, кризис социальных отношений, протестные субкультуры, недоверие граждан к правительству, этнические конфликты, дискриминация определенных социальных групп и т.д. Хотя, конечно, в каждой стране, в каждом обществе есть свои наиболее важные и актуальные политико-психологические проблемы.

В целом, реальные проблемы всей политической психологии группируются вокруг пяти основных вопросов. Во-первых, существует вопрос о том, как именно закрепляются и развиваются политические установки людей, то есть вопрос о механизмах политической социализации. Во-вторых, это вопрос о том, как и какое влияние политические установки оказывают на политическое поведение, то есть вопрос о взаимосвязи между политическим сознанием и политическим действием. В-третьих, вопрос о том, как принимаются политические решения — вопрос о механизмах власти и влияния на них. В-четвертых, это вопрос о том, как формируется личность политического деятеля — вопрос о механизмах политического лидерства. В-пятых, и наконец, существует вопрос о том, как политический процесс зависит от культурного контекста — вопрос о том, как конкретная политика соотносится с политической культурой общества в целом. Хотя, конечно, этот набор проблем не отражает всех приоритетов современной политической психологии.

Безусловно, сами западные политические психологи осознают недостаточность существующих исследований даже по наиболее важным политическим проблемам, а также необходимость построения такой общей политико-психологической теории, в которой объектом психологического изучения был бы политический процесс в целом, а не его отдельные части, аспекты и компоненты. Однако максимум, на что пока претендует реально существующая политическая психология — это создание «карт», на которые нанесены уже известные континенты и острова знаний политической психологии.

В этом контексте стоит обратить внимание на то, что некоторые практикующие политики в западных странах также серьезно занимаются политической психологией. Возможно, за этим стоит просто определенная неудовлетворенность знаниями, которые может дать наука. Политик обычно берется за то или иное дело только по собственному желанию и особенно тогда, когда его явно не устраивает материал, предоставленный советниками, консультантами и экспертами. Время покажет, хорошо это или плохо. Однако трудно не согласиться с тем, что включение самих политиков в регулярные занятия политической психологией дает дополнительный стимул для дальнейшего развития.

Так, М. Дукакис, один из кандидатов на пост президента США на выборах 1988 года, активно работает в области теории политической психологии. Такие известные политики, как Р. Никсон и Д. Локард попытался придать психологический смысл их политическому опыту. Российские политики М. Горбачев и Б. Ельцин. В целом, изучение политической психологии становится все более престижной профессией.

Идеи политической психологии были широко распространены задолго до того, как политическая психология оформилась как отдельная наука. Более того, в ранней истории человечества проблемы «субъективного фактора» были даже более значительными, чем сегодня — просто из-за менее развитого «объективного» фактора. Великие ораторы Древней Греции (Демосфен) были первыми, кто открыл механизмы влияния на разные типы людей. Древний Рим (Плутарх, Суетоний) открыл и описал механизмы осуществления личной власти, обретения власти и борьбы за власть. Большую роль в развитии политико-психологических идей сыграл Аристотель, описавший прежде всего человеческое содержание различных форм политической организации власти. Но все это были единичные выводы, догадки, размышления, политическая психология античности не могла стать самостоятельной наукой, потому что она еще слишком непосредственно практиковалась.

Появление «Государя» Макиавелли в эпоху Возрождения сыграло принципиально важную роль в развитии всех направлений политической науки, особенно политической психологии. Набор политико-психологических факторов, которые признавались важными для организации власти и правления, значительно расширился. Искусство психологической игры, учет психологии подданных, умение разрешать конфликты и, прежде всего, руководствоваться основным принципом «цель оправдывает средства» — вот те моменты, которые Макиавелли считал наиболее важными для успешного правителя. Самым уязвимым местом своей позиции Макиавелли считает неизбирательность средств. По этой причине термин «макиавеллизм» стал нарицательным в политике. Но именно по этой причине «Государь» до сих пор считается лучшим практическим руководством для правителей. Эпоха Просвещения обогатила политическую психологию взглядами целого ряда философов — Т. Гоббса, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо и, главное, Ш. В целом эта эпоха значительно продвинула понимание не только общих, но и весьма специфических психологических факторов политических процессов. Более того, эпоха Просвещения стояла у истоков жанра книжных описаний наблюдений и размышлений такого рода, а также их философского и методологического осмысления. Действительно, именно эпоха Просвещения заложила базовые философские основы тех уже вполне конкретных направлений в политической психологии, которые в той или иной степени уже были намечены предшествующей историей, но начали активно развиваться практически сразу после этой эпохи.

Девятнадцатый и двадцатый века в истории политических психологических идей отмечены доминированием двух школ. Во-первых, это исследования толпы, которая показала свою силу в политических событиях X IX. Век показал (Г. Тарде, С. Сигеле, Г. Лебон). Толпа, как правило, несла социалистические идеи — соответственно), анализ политической психологии социализма стал продолжением исследований психологии масс). Г. Лебон заложил основы политико-психологического анализа политических режимов и идеологий. К сожалению, в дальнейшем это направление не прижилось. Во-вторых, на рубеже веков психоанализ Фрейда развился в самостоятельную школу. Психоанализ Фрейда, который показал свою экспансию в политико-психологическую область. Помимо изучения психологии толпы (Фрейд считал, что поведение человека в толпе сравнимо с гипнотическим поведением), психоанализ ввел ряд методологических приемов в повседневную практику зарождающейся политической психологии. Его наиболее важным вкладом стал метод создания психобиографий отдельных политических лидеров, а также психоистория как своего рода «психобиография» эпохи. Своеобразным итогом психоанализа стало возникновение Чикагской научной школы. Его самый выдающийся представитель, Г.Д. Лассуэлл, попытался объединить психоанализ с политологией в рамках «бихевиористского движения», которое вытеснило психоанализ. Такой сложный синтез привел к неожиданному успеху. Фактически, существование западной политической психологии восходит к трудам Г.Д. Лассуэлла.

Развитие политико-психологических идей в России заметно отставало от мирового развития. Это во многом компенсировалось тем, что в русской культуре функции гуманитарного знания в целом и политической психологии в частности, в отсутствие соответствующих наук, взяла на себя художественная литература. А.С.Пушкин, Л.Н.Толстой, Ф.М.Достоевский внесли большой вклад в собрание политико-психологических наблюдений и размышлений по актуальным вопросам. В чисто научных рамках стоит отметить работы Н.К. Михайловского, автора теории «героя» и «толпы». В историческом контексте многие политико-психологические размышления можно найти в работах В.О. Ключевский. В.М. Бехтерев объяснил политическое поведение значительных групп людей с рефлексивно-физиологической точки зрения. Значительный вклад в практическое воплощение политико-психологических идей, а также в отражение реальных политических событий внесли лидеры и участники русской революции, сначала Февральской, а затем Октябрьской (1917).

Во второй половине 20-го века политическая психология наконец-то смогла оформить свой официальный научный статус: Появились соответствующие корпоративные организации, университетские курсы, журналы, монографии и т.д. Политики стали нуждаться во все большем количестве профессиональных политических психологов, а некоторые политики сами занялись политической психологией. Но с ростом статуса и престижа появились новые, ранее неизвестные проблемы для политической психологии. Возникла необходимость разработки ближайших, тактических и стратегических перспектив развития, проблема саморефлексии самой науки. Современное состояние политической психологии — это достаточно динамичное состояние постепенно нарастающего развития. Главное, что скорость этого развития возрастает, что особенно характерно для российской политической психологии. После периода своего полуподпольного существования она стала неотъемлемой частью мировой политической психологии. Учитывая, что за последнее десятилетие Россия предоставила наибольшее количество эмпирического материала политико-психологического характера, можно смело прогнозировать дальнейшую и более тесную интеграцию российской политической психологии в мировую науку.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: